Граффити – болезнь или искусство?

Размышления художника

Красивым итальянским словом «граффити» (от итал. graffiare — «царапать») называются надписи на стенах, а также изображения, выцарапанные, написанные или нарисованные краской или чернилами на стенах и других поверхностях. Добавлю, несанкционированнные надписи.

Для кого-то эти надписи – искусство, и того, кто их делает, называют «художниками». Даже появился термин – «стрит-арт».

На самом деле искусством эти надписи не являются. А вот к вандализму имеют непосредственное отношение. В Германии эти «художники» носят наименование «шпрейеры» (от англ. Spray – баллончик с краской). Задача их – самовыразиться. Т.е. оставить свою роспись, состоящую из бессмысленного набора букв или форм, напоминающих буквы, везде, куда дотянется рука. На любой поверхности. Это своеобразный комплекс Герострата. Герострат, как мы помним, сжёг в 356 году до н.э. храм Артемиды, чтобы его имя помнили потомки. Задача шпрейеров такая же – прославиться любой ценой, оставить свою надпись везде: на вагоне поезда, на стене исторического здания, на щитах объявлений, – короче, на любой поверхности. Чем ближе к центру города, тем это считается круче. Круче может быть только роспись в туннеле метро, которую делают в перерывах между движением поезда с интервалом в полторы минуты. Вот уж где адреналин!

Красивы ли граффити? Ответьте честно, друзья, вам нравятся эти надписи? Мне – нет. Они заполняют зрительное пространство, зрительно ломают архитектурные формы и угнетают обилием ненужной информации. Ты делаешь вид, что всё нормально, не замечаешь их, но избыток ничего не означающей информации в виде букв, цвета, форм подавляет.

Граффити обесценивают архитектуру как таковую. Архитектура становится лишь плоскостью для изображения. Ты уже не видишь здания, красоты и логичности его форм, ты видишь только бессмысленную надпись.

В качестве альтернативы, борьбы с граффити в последние годы распространились муралы. Это легальная роспись торца или фасада здания, сделанная профессиональными художниками, как правило, и с разрешения городских властей. Но беда в том, что в Германии дело с художественным образованием обстоит не просто плохо, а очень плохо, и рисовать на уровне старых мастеров не учат нигде. Поэтому эти муралы по качеству своему недалеко уходят от граффити. Да, они имеют часто политическую окраску. Например надпись: «Нет расизму!» Конечно, «нет!», кто ж спорит. Только выглядит этот мурал нелепой мазней, обесценивая и лозунг, и изображение.

Как бы ни старались искусствоведы оправдать граффити, назвав это субкультурой, стрит-артом и прочими красивыми словами, немецкая полиция считает надписи на стенах вандализмом. Речь идет о повреждении имущества и карается тюремным заключением от двух до пяти лет или денежным штрафом. Как правило, со шпрейера взыскиваются деньги на уничтожение надписи и покраску здания. Штраф зависит от того, где шпрейер изволил расписаться, на общественном здании или на частном_, расписал ли он забор или вагон метро. Но вполне может достигать 30 000 евро. К тому же за несанкционированную надпись существует ответственность со сроком давности в 30 лет. Т.е. любой, кто был уличен в незаконном нанесении граффити в возрасте 16 лет, рискует быть привлеченным к оплате за причиненный им ущерб до 46 лет.

Если раньше граффитчики только соревновались между собой и никогда не закрашивали профессиональные росписи стен, то теперь этот запрет исчез. И нередко можно видеть симпатичную роспись стены с нанесенными поверх рисунков пиктограммами граффитчиков. Так, в районе, где я живу, есть стена. Поначалу она была просто белой, и честно говоря, скучноватой. Но по заказу города известный карикатурист и иллюстратор Клаус Пут (Klaus Puth) разрисовал стену смешными и забавными рисунками из жизни горожан. Вот доставщик пиццы несёт стопку коробок, вот старушка гуляет с собачкой, а дети просят у родителей купить им мороженное, а вот кошка тащит рыбу из сумки у идущей впереди тетеньки, завсегдатаи пьют пиво за столиками, а мальчишки катаются на скейте. Выглядит это весьма забавно. И честно говоря, улучшается настроение всякий раз, когда попадаешь в это место. Но какие-то мерзавцы изгадили рисунки надписями. Правда, их художества продержались недолго. Городские власти заплатили деньги за реставрацию, и рисунки на стене была восстановлены. История повторилась. На этот раз власти среагировали быстрее. И рисунки вновь были восстановлены. Шпрейеры призадумались и притихли.

Но, может быть, граффити – это высокое искусство, которого мы просто не понимаем? Позвольте возразить. Не всякое изображение является искусством, как не всякий набор звуков является музыкой. К сожалению, изобразительное искусство сегодня таково, что для малоискушенного зрителя потеряны все ориентиры. Вспоминается анекдот, когда уборщица, подметая музейный зал и видя кучу мусора из пустых банок из-под колы и бумажек, спрашивает: «Я могу это убрать или это инсталяция»?

И тогда, встречая в знакомом месте очередную роспись стены, начинаешь думать: «Ну ведь не так плохо, веселенькая. Краски такие радостные, а то всё серая стенка была». И вот тут следует разделять. Настенные росписи существовали всегда. Чтобы увидеть росписи Сикстинской капеллы или капеллы Скровеньи, люди едут за много километров. Это искусство. Нарисованная же соседом елочка на воротах искусством не является.

Искусство – это не только способ самовыражения. Это форма деятельности человека, которая имеет в себе эстетические, познавательные и коммуникативные функции. Эстетична ли надпись граффити? Не всегда, чаще всего нет. Познавательна ли она? Нет. Т.к. информация нечитаема. Тогда, может быть, она коммуникативна? Даёт какое-то знание, связывает людей, позволяя им общаться? В какой-то степени – да. Например, один написал: «Здесь был Вася», а другой зачеркнул эту надпись и возразил: «Ося и Киса были тут». Коммуникация? Несомненно! Вот только уровень её оставляет желать лучшего.

Вспомним замечательный фильм Георгия Данелия «Кин-дза-дза». Сцену, когда герой фильма дядя Вова и Гедеван поют для зрителей песню «Мама, мама, что мы будем делать...» При этом Владимир Николаевич страшно фальшиво подыгрывает на скрипке. Но зрители в восторге. Они никогда не слышали подобной «музыки». Все, что им доводилось слышать из музыки, это мычание Уэфа. Другая планета, мир упростился до удовлетворения самых простых насущных потребностей. Искусство, музыка примитивизировалась до двух-трех простых звуков. Альтернатива этим звукам – мычание. Лучшего ничего нет. Кажется, мы на пути к этой альтернативе.

В Америке в 1980-е годы американскими социологами Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом была разработана «Теория разбитых окон». Суть её сводилась к следующему: «Если в здании разбито одно стекло и никто его не заменяет, то через некоторое время в этом здании не останется ни одного целого окна». Так сообщает Википедия. Т.е. если где-то стенка изгажена граффити, то рядом непременно появятся и другие надписи. Если не ставить урны, то мусор будут бросать на землю сначала треть, а затем и 80% жителей. Хотя эта теория не нова. В Новом завете (Послание Коринфянам апостола Павла, 15 глава, 33 стих) сказано: «Худые сообщества развращают добрые нравы».

Что подтверждалось не раз социологическими экспериментами. Канадский социолог Малькольм Гладуэл утверждал, что человек нарушает закон не только из-за недостатков своего воспитания или наследственности, но и из-за того, как влияет на него окружающее, иными словами, из-за того, что он видит. Если человек вокруг видит испоганенные граффити стены, то можно быть уверенным, что психика его в конце концов пошатнется. Мысль проста: «Если другим можно (гадить, писать на стенах, воровать, ломать общественное имущество, мочиться в подворотне и так далее, то почему мне нельзя»? Наличие граффити, увеличение их количества – сигнал неблагополучия в обществе. Это знак низкого или снижающегося образовательного уровня подростков.

В Нью-Йорке 1980-х за день совершалось чудовищное количество преступлений. Фотографиями нью-йоркского метрополитена тех лет наполнен интернет. Каждый вагон был исписан граффити настолько, что не видно было стен. Но в середине 1980-х сменилось руководство метрополитена. И новый директор Дэвид Ганн начал свою работу с уничтожения граффити в поездах метро. Поезда заезжали на круг, и команда работников смывала граффити. Тогдашние нью-йоркские шпрейеры не отступали. Они продолжали расписывать вагоны. Но не отступали и работники метрополитена. Они с таким же упорством отмывали вагоны. И они победили. Тут – о, чудо! Преступность стала падать, как по мановению волшебной палочки.

Так, может быть, пора и нам назвать вещи своими именами? Вандализм – вандализмом, а неуважение к обществу – неуважением? А тогда и принимать меры в соответствии с названием.

Марина Баст (Франкфурт-на-Майне), художник

Читайтетакже:

1. Учиться понимать современное изобразительное искусство. Журнал «Партнёр», № 12 / 2017. Автор М. Баст
2. Художественное образование в Германии. Журнал «Партнёр», № 5 / 2018. Автор М. Баст
3. Секс как фактор загрязнения окружающей среды. Журнал «Партнёр», сайт. Новости. 08/ 10/2018. Источник: Partner-Inform