Старший лейтенант Колпаков соблюдал только один документ – «Корабельный устав», написанный кровью погибших моряков, как считал не только он! Но настольной книгой-пособием было для него изданное ещё в 1944 году, в период дружбы с Америкой, сочинение на тему военно-морской службы.

... И я выбрал момент, желая «высунуться» из общего строя. Главком Флота адмирал Горшков по случаю вступления в должность проводил инспекцию нашему соединению. Проходил опрос выстроенных на плацу офицеров. Обычно он проходит по принципу «У матросов нет вопросов»...

Никто не был удивлён нашему обоюдному объятию. Он буквально вытащил меня из строя и не переставал удивляться моим метаморфозам. Вспомнили уже далёкий от нас тот вечер в Лиепайском ресторане «Кайя», что с латышского – чайка, и мою приговорённую на вечное одиночество плавающую в шампанском звезду.

Я благодарен Евгению Юрьевичу по сей день! В тот злополучный день я сдавал экзамен на звание "мужчины", которое с помощью близкого товарища и в последствии, одного из немногочисленных преданных друзей, выдержал.

По дороге, в ночном пространстве слышу звуки рояля. Поразила гармония гершвиновской мелодии "Мужчина, которого люблю!", которая плыла ко мне из клуба. За старым расстроенным "Красным Октябрём" сидел долговязый матросик.

Я всегда призывал на помощь нашего Шекспира: "Напраслина - страшнее обличенья!". Но тогда ещё не знал, что случайная встреча - самая неслучайная вещь на свете.

.... А мне, уже после того, как прослужил 22 года на действующих подводных лодках и ушел на заслуженный отдых, стало очевидным, что выжил я не благодаря, а вопреки всему. Такой печальный и неутешительный вывод напрашивается.

Надо же мне было выразить прилюдно своё возмущение недавним присвоением звания Героя Советского Союза президенту Египта Насеру и его министру обороны маршалу Амеру! Я назвал их фашистами, а  вручившего эти награды дорогого Никиту Сергеевича безответственным и недалёким политиком.

      ... Тонко и с большим тактом затронута тема «сдержанной интимности» героев романа. Без этой увлекательной жизненной линии мы были бы обречены на скуку. Я удивлён тому, как автору удаётся так проникать в суть мужской психики, которая соткана из устремлений. ...

Ещё с операторского крана Рижской киностудии я наблюдал за траекторией  совместного с Петром Вайлем полёта Александра Гениса. Собирал по частям их  изданную в Америке «Русскую кухню в изгнании». До сих пор имеют успех их  «московские суточные щи», которые успешно эмигрировали со мной в Бруклин.

Знаменательным моментом стало появление в эпизоде, в окружении табора цыган когда-то популярнейшей в 30-40 годах красавицы-цыганки Ляли Чёрной. Это стало последним в её жизни появлением на экране.