Zeitschrift "Partner"

Все-таки это удивительно: нет в лермонтовских стихах ни одного мифологического имени! Где Вакх, где Аполлон, где Киприда? Как будто он с закрытыми глазами прослужил два года в царскосельском гусарском полку! Для Пушкина же «античность» оставалась до самого конца одной из главных составляющих его поэзии.

«Лермонтов – мучитель наш» – сказано у Мандельштама. Всё дело в интонации, у него она такая задумчивая, сосредоточенная на чем-то самом сокровенном, печальная, почти безутешная, как будто имеет в виду последнюю правду, последнее знание об этой жизни, – с проблесками нездешней тайны. «По небу полуночи ангел летел И тихую песню он пел…»

Наша критика (и публика) ждет не дождется нового Пушкина. То и дело читаешь: когда же появится новый Пушкин? Наша поэзия живет сейчас накануне большого взрыва: может быть, уже грядет новый Пушкин... Все варианты этой глупости сразу не вспомнишь и не воспроизведешь. Ждут Пушкина, как мессию. Интересно, как они представляют себе это в реальности? Появляется молодой поэт – и на лбу у него написано: новый Пушкин. Вот он вскакивает из зала на эстраду, достает из-за пазухи поэму «Руслан и Людмила»...