ВЫСТАВКА МОСКОВСКИХ НОНКОНФОРМИСТОВ В КОБЛЕНЦЕ

Елена Карпина

В Ludwig-Museum в Кобленце 25 апреля открылась еще одна выставка, посвященная русскому искусству: «Нонконформисты из Москвы». Она будет работать до конца мая.Слово «нонконформисты» в применении к художникам до сих пор вызывает недоумение у людей, даже хорошо разбирающихся в искусстве. Уж слишком навязчиво вспоминаются английские религиозные нонконформисты, пуритане, Кромвель... Тем не менее, еще одни «нонконформисты» появились и в Москве в самом начале 60-х годов 20-го века.

Традиции знаменитого русского авангарда, изгнанного из страны после того, как единственным дозволенным в Советском Союзе искусством стал сформулированный Горьким «социалистический реализм», продолжали жить практически в подполье. Не все художники-авангардисты смогли уехать за границу, они продолжали работать в России, но, конечно, нигде не выставлялись. У них появлялись ученики, которые поддерживали эти традиции — иногда с риском для собственной свободы и даже самой жизни.

Искусство на удивление живуче, его нельзя уничтожить ни грозными декретами, ни даже кровавыми репрессиями. С началом «хрущевской оттепели», в конце 50-х — начале 60-х годов прошлого уже века, начали вспоминать и о старых авангардистах — Малевиче и Татлине, Фальке и Штеренберге, а произведения «авангардистов новой волны» стали появляться на маленьких выставках в кафе, художественных школах, бывали и просто «квартирные вернисажи». Кульминацией стала выставка 30-летия Московского союза художников в Манеже, где после бурной словесной перепалки с Эрнстом Неизвестным Никита Хрущев вынес приговор: «Нашему народу такое искусство не нужно».

Художники приговор не приняли, виновными себя не признали. Собственно, именно тогда и появилось название «нонконформисты», то есть противопоставившие себя официальному направлению советского искусства — «социалистическому реализму». Из многочисленных московских художественных школ и студий они ушли в подвалы, на чердаки — некоторые искусствоведы называют этот период «чердачной живописью». Она безошибочно узнаваема прежде всего в силу доминирующих в ней трагизма и безнадежности. При всем этом «нонконформизм» нельзя назвать даже художественным направлением — слишком разные художники, разные художественные концепции, разный взгляд на жизнь. По сути дела, их объединяет только общая судьба и общее яростное неприятие «линии партии».

Была потом еще одна попытка — скандальная «бульдозерная выставка» 1974 года, когда объединенными силами КГБ и московской милиции десятки картин были сожжены на кострах. Именно тогда на русских «нонконформистов» обратил внимание Запад, и их картины начали уплывать в дипломатическом багаже за границу. Купленные за гроши, теперь они выставляются в лучших музеях мира.

Потом была «перестройка», и социалистический реализм тихо скончался вместе с руководящей ролью КПСС. Тогда же и потеряло смысл понятие «нонконформисты». Кто-то из художников остался в Москве, кто-то уехал в Америку, во Францию, в Германию. Творчество продолжается.

На выставке в Кобленце представлена лучшая часть великолепной коллекции доктора Рувима Бессера. Около четверти века собирал он эти картины, свел знакомство или подружился со многими художниками, и результат, безусловно, впечатляет.

Бессер обладает удивительным качеством, присущим далеко не всем даже очень известным коллекционерам — в его руки попадают произведения как бы этапные, наиболее типичные для художников, их создавших. Что это — точный анализ, холодное раздумье или же особое чутье в сочетании с безупречным художественным вкусом? Или сочетание всех этих качеств? Так или иначе, выставка получилась практически хрестоматийной, даже всезнающие критики не найдут на ней случайных, «проходных» работ, которые нередко встречаются даже в больших музеях, не говоря уж о частных собраниях.

Особенно широко на выставке представлен Владимир Немухин — один из зачинателей московского нонконформизма и, по признанию критиков, один из крупнейших мастеров современного авангарда. Его работы от 60-х до 90-х годов — это своего рода ретроспектива, показывающая весь спектр поисков и открытий знаменитого художника. Можно усмотреть в этом определенное лукавство — ведь Рувим Бессер и Владимир Немухин дружны уже не одно десятилетие и даже живут рядом. Но согласитесь — ведь не каждому судьба определит жить рядом с Большим Мастером.

Великолепен Эдуард Штейнберг, предельно лаконичный в своей аналитичности и лиричный даже в картинах, проникнутых трагизмом.

Илья Кабаков — вероятно, самый известный за пределами России художник этой замечательной плеяды — тоже представлен в коллекции, и можно быть уверенным, что его листы никого не оставят равнодушным.

Владимир Янкилевский и Эрик Булатов, Гриша Брускин и Франсиско Инфанте — эти знаменитые имена тоже на выставке, рядом с другими мастерами. И, конечно же, художники легендарной Лианозовской группы — Евгений, Лев и Валентина Кропивницкие, Оскар Рабин, Николай Вечтомов, Лидия Мастеркова... Именно они были в числе первых, восставших против засилия официально-партийного искусства, и этот протест явственно ощущается в их работах 60-х годов.

Теперь искусство московских нонконформистов, рассматриваемое уже с определенной временной дистанции, видится как неотъемлемая часть мирового художественного процесса. Со своим московским акцентом. Именно к этому выводу и подводит выставка в Кобленце.