Я — не диссидентка, не правозащитница. Никогда до эмиграции не читала ничего из запретной литературы — это был совершенно иной мир, о котором мы знали только то, что нам положено было знать. Подвиг этих людей мне не по плечу, даже если бы я считала, что они правы. Вместе со всеми представителями нашего круга, так называемой «партийной элиты», вначале я осуждала их, потом просто не понимала, считала, что они «играют в народников». Когда именно произошёл во мне перелом, точно сказать трудно; он зрел исподволь, где-то в подсознании. Некоторую роль тут сыграли и «недозволенные» вопросы слушателей; частые поездки «в глубинку» тоже имели большое значение — там я видела советскую действительность без прикрас...

Ветки предков твоих, корни их жизни, их существования, история твоей семьи до тебя - это пласт культурного воспитания всех поколений. Когда же мне захотелось узнать, кто я, оказалось поздно: почти все родственники моего поколения уже ушли из жизни. Поэтому хочу своим девочкам оставить эти воспоминания.

     Психологи говорят, что ребёнок понимает и помнит себя с пяти лет. Я вспоминаю своё раннее детство - картинками, цветными картинками или фотографиями и эпизодами.

Поговорим, как всегда, о любви. Не к человеку или музыке, а к городу. А точнее – к Киеву, городу, с которым я прожила жизнь. Именно он делил со мной все радости и беды, неудачи и разочарования. Он дарил мне счастье видеть цветущие каштаны или желтые кленовые листья на мокром асфальте. Часами можно было сидеть на скамейке около Софийского собора или блуждать по Лаврским пещерам. Этот город был союзником, другом, он утешал, выслушивал и вытирал слезы. Его невидимое прикосновение было прощением, или вселяло мужество идти дальше.

На желтой страничке трехглазые гиганты с разным количеством пальцев на руках и ногах враждебно таращатся на того, кто держит в руках рисунок. Где-то внизу ковыляют автобусы с квадратными колесами, а дома с кривыми окнами могут поместиться в заднем кармане брюк. С неба свисают деревья, а где-то далеко хищно кружат птеродактили. Тогда я увлекалась мезозоем, динозаврами, а еще – инопланетянами, призраками и всем тем, что хоть каким-то образом родственно вышеперечисленному. Да, еще я нарисовала синим карандашом крик птеродактилей в виде треугольников разных размеров.

Больные сидят на наркотиках, которые скоро перестают действовать, и дозу приходится увеличивать. Фактически все, кто находится в сознании, просят помочь им умереть, потому что не в силах терпеть боль. В странах, где возможна эвтаназия, этот вопрос решается, так как врачи прекрасно знают, что боль буквально адская. Иногда болевой синдром удается снять при помощи внешнего облучения или введением специальных изотопов. Но всё равно это только временно...

Сначала на уроках дети приглядывались ко мне внимательно, так сказать, принюхивались, чтобы определить, что ожидать. И поняв очень быстро, что я не в состоянии кричать, давить на кого бы то ни было, а особенно ябедничать на них завучу или директору, превратили мои уроки в подобие чистилища. К тому же, хорошо зная, что детей бьют дома за плохие оценки, я, жалея их, не ставила двойки, что вполне всех устраивало, потому что чаще всего они не знали других оценок.

Тем временем шторм усиливался, напряжённость и ощутимая зависимость от могучей природной силы всё возрастала.

Грозная, воистину природная сила океана в данной конкретной ситуации, очевидно, была самым настоятельным предупреждением для всех тех, кто позволил себе на его берегах бездумно играть с «ракушками» в виде ядерных боеголовок.

А память событий осталась, и тень этих событий должна послужить хорошим уроком для других исполнителей, пока не порвалась последняя струна. И надо помнить, что прошлое встречается с будущим практически каждый день, а всё, что забыто, обязательно повторяется.

Очень хочется, чтобы письма с фронта, много лет бережно хранящиеся в нашей семье, остались не только для моих потомков, но и для Истории. В этих нескольких письмах – будни самого обычного участника войны, его повеседневные переживания и беспокойства, описание жизни и быта на фронте – все обыкновенные «мелочи», из которых вырастал бессмертный военный подвиг целой страны...

Я хотел подробней описать работу технических служб: СКТБ МХВ, ОГТ, ОГМет и ОГК, создание новой техники, испытания и доводку машин на предприятиях химического волокна, взаимоотношения с коллегами по работе, со специалистами в науке и на комбинатах и т.п.. План был грандиозный, но в процессе подготовки материала я, чем дальше, тем больше начал понимать, что такой труд мне до конца своей жизни не осилить. Постепенно, таким образом, я сконцентрировался на актуальных событиях последних десятилетий, имеющих эпохальное значение, которые выходили далеко за рамки истории завода имени Карла Маркса и неразрывно были связаны с происходившими изменениями в нашем городе и в стране.

Словом, когда последний научный трудовой день сорвался с календаря и как-то неожиданно наступил другой мало ожидаемый день, все поняли, что всё же не стоит жизнь ставить на паузу, и никто из них не обрёл деменции, то есть не утратил способности усвоения знаний в любой, даже в совершенно новой сфере.

               Конечно, каждый это воспринял по-своему и даже со своей системой координат.