Собственно о театре я больше ничего не знал. Откуда я мог знать, что  с 1 октября 1887 года великие архитекторы Фальнер и Гельмер сдали в эксплуатацию построенный ими театр. Мог ли я знать о певцах и певицах Ансельми, Баттистини, Джиральдини, Патти, Руффо, Крушельницкой, Неждановой, Карузо, Лемешеве, Козловском и о многих других! Мог ли я знать, что за дирижёрским пультом здесь стояли Чайковский, Глазунов, Римский-Корсаков, Аренский, Направник, что в театре танцевали Анна Павлова, Айседора Дункан?

... собрали немцев со всей округи в один эшелон и повезли в неизвестность. В вагоне-телятнике уже были двухъярусные нары. В тесноте на нарах одна семья лежала над другой, как селёдки в бочке. Старые и малые. Больные и здоровые...

 ... Племянник дядю увидел издалека. Старый, седой дядя с напряжением и надеждой пристально вглядывался в каждую проезжающую машину...  В ухе торчал слуховой аппарат, на носу - толстые очки, сильно поредевшая серебряная прическа, лёгкая сутуловатость.

Мамина подружка и сейчас стройна, красива, привлекательна и активна, вот только подбородок мелко дрожит, и слёзы быстро заливают добрые материнские глаза, когда она вспоминает очередной отрезок своей суровой юности, в ссылке, на далёком русском севере.

Мама была голубоглазой, среднего роста, доброй, полной, улыбчивой женщиной с ямочками на щеках. Люди мою маму любили, у нас всегда был полный дом народу, к ней шли по любому поводу – и  по делам, и поболтать. От неё веяло женственностью, вокруг нее была особая аура, от неё шло какое-то ласковое тепло, она говорила только хорошие вещи.

Родился я на Крайнем Севере Европейской части СССР, в гулаговской зоне, в автономной республике Коми, в посёлке «Красный водник» во время бессрочной ссылки моих родителей – житомирских немцев-колонистов, вторично высланных туда из Карело-Финской АССР.

...Я стоял на крыльце у почтового ящика, провожая взглядом усталую стаю. У меня в руках было письмо. С земли предков. Регулярно, два раза в году мы получали от властей категорический отказ на отъезд в Германию. Мотивация отказов была всегда одинаковой: в связи с тем, что вы имеете квартиру и обеспечены работой, ваш выезд считается нецелесообразным...

Ночная Хургада поразила яркими огнями и рекламой на русском языке. Было впечатление, что мы попали в Россию. Было только 19 часов, но темно, как в час ночи. Звёзды на чёрном небе тусклые, маленькие и незнакомые.

     Густой снег, ветер завыл по всем правилам Заполярья. Стало темно, как ночью. Зажгли свет. Мне к вечеру нужно было уходить домой, но моряки меня не отпускали, мотивируя тем, что в нашу сторону идти опасно, можно заблудиться в тундре. Поужинал ещё у моряков. Ураган утих, но уже было темно.

Райни!

Я считаю, что ты правильно и грамотно ответил Вальдемару Айзелю. Но ужасно обидно, что по этой великой афере Землячество до сих по хранит гробовое молчание.

                                                                                                 Жму руку! В.А.