Потому, что мы не немцы. Автобиографический рассказ

(Из дневника эмигрантки)

Работать надо…

По Интернету гуляет ядовитый анекдот: «Добрая фея, увидев беззубого, грязного, сидящего на корточках беженца, предлагает выполнить три его желания. Первые два включили в себя голливудскую улыбку, богатый дом, горy денег, четырех дородных жен, веселых ребятишек и счастливых родственников. Всё это наш беженец тут же получил. Осталось последнее желание, но, казалось бы – чего еще желать. И тут его осенило: хочу, дескать, быть настоящим немцем с фамилией Миллер. И оказался он опять беззубым и грязным, а фея назидательно погрозила пальчиком: «Стыдитесь, герр Миллер. Не попрошайничать, а работать надо».

Разумеется, весьма косвенно, но это и o нас. Наша добрая фея – немецкая социальная система, гора денег – пособие, богатый дом – вполне приличная квартира, а четыре жены-мужа нам и вовсе без надобности.

Наши веселые ребятишки начали «шпрехать» куда быстрее нас, ну а мы, кто как мог, начали устраиваться в новом обществе. И сталкиваясь с очередной по-немецки доброжелательной «оплеухой», говорили себе и окружающим: «Понятное дело, это потому, что мы не немцы».

Списывать свои неудачи на то, что «мы не немцы», дело привычное. Сколько раз слышала я эту фразу... Чего греха таить, не только слышала, но и сама говорила, и если не вслух, то мысленно. Говорила, когда где-то что-то не ладилось, когда не так, как мне хотелось бы, разговаривала медсестра в больнице, шеф на работе, соседка в лифте...

Если нельзя изменить ситуацию

А ситуацию изменить нельзя никак – МЫ НЕ НЕМЦЫ. Значит, выход один – менять свое отношение – к неприветливой медсестре, вздорной соседке, вредному начальнику, а если сказать еще точнее – к тому, как к тебе относятся окружающие.

Всё это по приезде в Германию стало мне ясно далеко не сразу, но потом понимание того, что меня сюда не насильно привезли и не стоит искать виновных в своих неурядицах, существенно облегчило почти 23 года моей здешней жизни. (Кстати, говоря «я, мне, меня», в большинстве случаев я имею в виду «мы, нам, нас».)

Не подставляться

Главное – меня никто не обязан любить. Не хочешь «нарываться» на проблемы – не подставляйся. Подставилась – найди выход. Один пример.

Мой диплом инженера-теплотехника был подтвержден в течение двух недель. Увы, пригодился он лишь однажды. Как-то в курилке больницы (тогда в больницах еще разрешали курить) я сказала, кем работала в Украине. Коллеги мои недоверчиво улыбались, а один парень ехидно заметил, что, дескать, все вы там были инженерами, ха-ха! Я промолчала, в душе ругнув себя за болтливость. А через пару дней принесла копию подтверждения моего диплома и, уходя домой, «случайно забыла» возле чайника на столе. Вернула мои бумажки через день моя начальница. Женщина она была неглупая и, похоже, поняла причину моей забывчивости. Во всяком случае, в дальнейшем никакие мои слова сомнению не подвергались – по крайней мере, открыто. Но жаль, конечно, что другой пользы от моего диплома не было.

ПОЧТИ…

Я быстро поняла, что об инженерном прошлом надо забыть.

С поддержкой существовавшего тогда интеграционного центра «Партнёр» я получила курсы и отправилась осваивать новую специальность. В немецкой группе с немцами-преподавателями и моим немецким языком, хромавшим на обе ноги (что еще мягко сказано).

ПОЧТИ все наши доценты были очень доброжелательными и начинали первую лекцию словами: «Мы знаем, что в группе есть иностранцы. Если что-то непонятно, спрашивайте».

Парy слов о ПОЧТИ. Некая Frau Dozentin учила нас социологии. Пару недель мы мусолили тему «сексуалитет». (Что было чрезвычайно «актуально» – самой молодой из нас было ближе к сорока.) Следующей темой был стресс, и тут я решила сказать пару слов. «Социологиня» смерила меня взглядом и заявила, что я ошиблась курсами – мне надо сначала выучить язык. Оплеуха была чувствительной, но я «проглотила» обиду, решив: «Не нравлюсь я тебе, ну и черт с тобой, могу и помолчать. С сексуалитетом я как-нибудь сама разберусь, а уж про стресс знаю столько, что тебе и не снилось. А что язык у меня хромает, так это дело времени, кстати, другие доценты меня почему-то понимают!» (К слову сказать, никакие «социологические» пассажи не помешали мне окончить годовой курс с оценкой «sehr gut».)

Так и хочется объяснить поведение нашей социологической фрау тем, что «мы не немцы». Но я до сих пор не могу забыть один эпизод из моего студенческого прошлого. На пятом курсе я сдавала «парогенераторы». Ответила по билету. Наш преподаватель, не задав ни одного дополнительного вопроса, задумчиво листал мою зачетку: «Хм, отлично, и тут отлично, и опять отлично... Экая вы отличница». Он сладко улыбнулся и вывел: «удовлетворительно»! Вот вам и «мы не немцы»!

Как я искала работу

Итак, ты посылаешь Bewerbungen, два, пять, пятьдесят, а тебе приходит отказ за отказом – это в лучшем случае. А часто – вообще никакого ответа. Конечно, неприятно, порождает неуверенность в себе, а то и чувство неполноценности.

Самое яркое впечатление – два пробных дня (Hospitationstage) в одной из больниц. Хвалили меня там взахлеб. При этом три сотрудника были явно старше меня, две тетки гораздо толще. Казалось бы... Нет, не взяли. Сослались по телефону на некую Frau K., которая не захотела подвергать мое здоровье непосильной для меня нагрузке. Ей богу, не вру. Особенно трогательно было то, что ни я ее, ни она меня никогда не видела.

Чтобы не описывать всю эпопею, скажу просто, что курсы закончились в мае 2003 года, а работу по специальности я нашла в декабре 2005. Всё-таки нашла! Хотя, как вы понимаете, немкой я не стала...

Не хочешь получать оплеухи – не молчи!

Я меняла место работы. Незабвенная Frau R., гонявшая меня за совершенно ненужными бумажками и o которой я уже когда-то пиcала, решила поприкалываться еще раз. Ее последним развлечением было обещание дать справку, нужную мне при переходе на другую работу, месяца через полтора-два. Я стала советоваться с приятельницей-немкой, как мне быть?

«А никак, я ей сама позвоню», – сказала она.

Не знаю, каков был разговор, он происходил не при мне, но через три дня я получила необходимую бумагу по почте.

Конечно, сейчас вспоминать об этом смешно. А тогда потрепала она мне нервы изрядно. Проще всего винить в этом ее, нехорошую Frau R., и в ее  лице всех «их», не любящих «нас». Но давайте попробуем посмотреть на всё, тогда происходившее, под другим углом.

Я что, не знала, что Frau R. обязана дать мне справку по первому требованию? Знала, конечно. Почему не потребовала, не пошла к больничному начальству, в Betriebsrat, не подняла шум, как советовали мои немецкие коллеги? Отвечаю. Во-первых, я как-то не привыкла жаловаться или скандалить. А во-вторых, и это, пожалуй, главное: представила себе, как я, нервничая, буду в разговоре «лепить» ошибки, а кто-то будет ухмыляться – нет уж, спасибо... И я пошла по пути наименьшего сопротивления – спряталась за спину моей немецкой знакомой.

Так что, «мораль сей басни такова» – сама виновата. Не хочешь получать оплеухи – не молчи! Молчишь – терпи, не жалуйся, значит, тебе так комфортней.

Он тебе НИЧЕГО не должен

Кстати о неуверенности. Один наш друг, приехавший в Германию «под пятьдесят», довольно быстро нашел постоянную работу. Много лет никто из коллег на его немецкий не жаловался. (Ну, вы же понимаете, он не работал ведущим на телевидении.) И вот пришла новенькая, назовем ее Кристель. Милая и любезная. Вполне вежливая. И началось... «Ой, я тебя не поняла, повтори, будь любезен. Ах, как ты смешно сказал, мы так не говорим. А сколько лет ты здесь живешь? Да? И что, до сих пор не знаешь, что... А ты попробуй с женой дома по-немецки говорить...». И так далее, и тому подобное. Он нам рассказывал: «Пришлось пару раз заткнуть ей рот, причем довольно резко. Начал тыкать ее носом в огрехи в работе. Пару раз громко удивился, что она, немка, не знает немецкую литературу. Помогло! Насмешки прекратились. Но, веришь, какое-то время после этого я спрашивал при разговоре с незнакомыми: «Вы меня понимаете?». Вывод здесь один. Сможешь, как он, поставить «оппонента» на место – респект тебе! Не сможешь – наплевать (Мille pardon).

Когда-то, поговорив в отеле с администратором, я спросила у своей, родившейся в Германии, внучки: «Слушай, я много ошибок в разговоре делаю?» Нашa деликатная девочка вздохнулa: «Ты не делаешь ошибок вообще, но надо вот так». Она повторила всё, что я сказала, но по-другому.

К чему это я? K тому, что с некоторыми вещами приходится мириться. Мне, приехавшей в Германию после сорока, пришлось осознать, что я никогда не буду говорить так, как говорят люди, здесь родившиеся. Не только понять это, а быть готовой к тому, что моя речь может кого-то раздражать. Потому, что у нахамившего мне немецкого собеседника может болеть живот, или дома протекла крыша, или жена сбегала налево... У него сотня своих проблем, и он не обязан проявлять чудеса толерантности в ситуации «моя твоя не понимай». Он мне НИЧЕГО не должен.

Как ОНИ относятся к НАМ

Мне пришлось столкнуться с разным к себе, а точнее к нам, отношением. Порой было подчеркнуто хорошее. Как ни странно, но вместo благодарности это раздражало – у меня хвост не вчера отвалился, а ты – не кроткий миссионер, затаскивающий дикаря на рельсы цивилизации. А было, вернее просто не было, никакого особого отношения – живешь и живи себе на здоровье, с какой стати мне к тебе как-то относиться. С моей точки зрения, это-то и было нормально.

Случалось и откровенное хамство. И такая же откровенная нелюбовь к русским. Oдна моя коллега была, похоже, антисемиткой, хотя никогда вслух ничего не говорила – в Германии это небезопасно.

Увы, всё это: и хамство, и ксенофобия, и прочие «прелести» – явление сугубо интернациональное.

Скажите честно, разве в той, прошлой, жизни на вас никогда не орал начальник? Вас не отправляли в отпуск зимой? Вы никогда не плакали, не чертыхались, не чувствовали себя обиженными? И вы, и ваши дети не шли учиться «куда возьмут»?

Всё это было. Не было только одного – мы не раздражали сами себя. Именно то, что часто происходит здесь – неуклюжий немецкий, незнание законов, непонимание каких-то ситуаций. Чтобы не чувствовать себя ущербной, велико было искушение «забиться в норку». Но, в конце концов, мне удалось себя убедить, что человек стоит ровно на той ступеньке социальной лестницы, куда он сам себя поставил. И неважно, кем я была ТАМ, главное, кем мне удалось стать ТУТ.

ТАМ и ТУТ

С юности я мечтала о журналистике. Я не открою Америки, сказав, что в те годы для поступления в соответствующий ВУЗ нужны были или какие-то уже совсем невероятные способности, или хорошие связи, или большие деньги и уж точно – правильная пятая графа. Окажись всё по-другому, не знаю, как сложилась бы моя профессиональная жизнь. Но о сегодняшнем дне могу сказать вот что. Скорее всего, я бы не смогла написать ни строчки, если бы:

– Я полгода не учила немецкий язык, начав, в общем-то, с нуля.

– Не получила новую специальность, причем на чужом языке.

– Полгода не обхаживала немецких бабушек, выполняя всевозможные их причуды.

– Набиралась терпения, посылая бесчисленные резюме.

– Получив работу, не сталкивалась с разным к себе отношением, не переживала стресс и моббинг.

– Три (!) года не выходила из украинского и не получала немецкое гражданство, сдав все мыслимые и немыслимые экзамены.

Принято считать, что страдания возвышают человека. Всё, что со мной происходило, ни в коем случае не было страданиями. Я, просто по аналогии, хочу сказать, что всё пережитое пошло мне в плюс, и я осмелилась взяться за перо.

Tем, кто меня читает, судить, что из этого получилось.

P.S. Редакция журнала «Партнёр» обращается к читателям: расскажите, как сложилась (или не сложилась) ваша трудовая жизнь в Германии.

Ирина Парасюк (Дортмунд)

Читайте также:

1. Почему мы не задохнулись от счастья в Германии? Журнал «Партнёр», № 12 / 2001. Автор Г. Калихман
2. Как создавалась немецкая социальная система. Журнал «Партнёр», № 7 / 2008. Автор Г. Калихман
3. Социальная справедливость и как ее понимают в Германии. Журнал «Партнёр», № 11 / 2007. Автор Г. Калихман