Всемирная одиссея «Броненосца Потёмкин»

«Броненосец «Потёмкин», снятый Сергеем Эйзенштейном в 1925 году на первой кинофабрике «Госкино», признан одним из лучших фильмов всех времён и народов – по опросам критиков, кинорежиссёров и зрителей. Как-то, гуляя по берлинскому Шёнбергу, я увидела на Viktoria-Luise Platz вывеску ресторана «Потёмкин». Стены зала украшали знакомые кинокадры. Захотелось узнать, что сблизило этот киношедевр с Германией. Так возникла хроника странствий знаменитой картины, её успеха, взлетов и падений, «хождения по мукам».

К 20-летию Первой русской революции юбилейная комиссия ЦИК СССР постановила снять «большую фильму, с ораторским вступлением, музыкальным и драматическим сопровождениями. Постановку доверили 27-летнему Сергею Эйзенштейну, сценарий – «старой большевичке» Нине Агаджановой-Шутко. Хотели отразить русско-японскую войну, резню армян, Кровавое воскресенье, бои в Москве. Но сжатые сроки (всего семь месяцев) сократили сюжет до одного события – одесского восстания на броненосце «Потёмкин» (от прежнего замысла осталось 44 кадра). В «эскиз» картины вошли, подобно классической трагедии, пять актов: «Люди и черви», «Драма на Тендре», «Мёртвый взывает», «Одесская лестница», «Встреча с эскадрой».

Съёмочная группа прибыла в Одессу. С. Эйзенштейн с Григорием Александровым изучали факты, переписывали сценарий, поэт С. Третьяков придумывал титры. Оператора А. Левицкого сменил Э. Тиссэ. Подбирая актёров, режиссёр опирался на типаж, привлёк одесситов и студентов из Пролеткульта, своих ассистентов, снялся сам. Съёмки начали с эпизода расстрела мирной демонстрации на ступенях Потёмкинской лестницы – закончили эпизодом Бунта. Моряков сняли на корабле «Двенадцать апостолов» в Севастополе, трюм – на крейсере «Коминтерн» (сам оригинал уже готовили к утилизации). На сцену с червивым мясом (минута на экране) ушёл месяц.

Знаменитых каменных львов «отловили» в Воронцовском дворце в Алупке. Сцены с макетом броненосца досняли в Сандунах. Общие планы (встреча броненосца с эскадрой) взяли из старой хроники. В чёрно-белом фильме красный флаг пришлось заменить белым и раскрасить кадры вручную. Монтаж пленки длиной в 4.500 метров занял три недели и стал кинооткрытием. Эпизоды с расстрелом на палубе, затоптанным ребёнком, встречей с эскадрой были «заторможены». Каменный лев «оживал» после залпа орудия. В финале, рассекая экран, броненосец «вплывал» в зал. И всё это под музыку «Робеспьера» Литольфа, «Эгмонта» Бетховена, «Франчески да Римини» Чайковского.

Премьера прошла в Большом театре на торжественном заседании в честь юбилея революции 1905 года (21 декабря). В московский прокат фильм вышел 18 января 1926 года в Первом Госкинотеатре (позже –  «Художественный»). Здание оформили как военный корабль, горнист играл «на палубе» гимн восстания, персонал одели в морскую форму. Показали фильм и в «Метрополе». За киноплакаты взялись А. Родченко и А. Лавинский, за рекламные брошюры – В. Шкловский, Л. Кулешов и Э. Тиссэ. Был триумф! За первые недели «Броненосец» посмотрели более 300 тысяч человек. Однако в провинции фильм показывали с неохотой: Одесса увидела его в 1927-м. Ходил слух, что «Потемкин» провалился. а коллеги-«доброжелатели» ругали фильм за слабый монтаж, слащавость, эклектику, кинокитч.

В советские кинотеатры картина вернулась после триумфа в Германии. В Берлине закрытый показ прошёл на митинге в честь годовщины смерти Ленина (через три дня после премьеры в Москве). СССР не мог сделать контратип для тиражирования – в 1926-м негатив продали левому немецкому кинопрокатчику «Прометей». В Берлине известный режиссёр П. Ютц перемонтировал оригинал, нарушив композицию (вместо пяти актов – шесть), добавив вставки и интертитры («покалеченный» негатив позже продали Госкино). «Трагедийное действо» сменила «документально достоверная» фабула. Увидев версию в Берлине, Эйзенштейн заявил, что это случайный безликий мятеж, а не «зачин Великого Октября». Разгневали автора и титры, приписавшие актёров его «смертельному врагу» МХТ.

В марте 1926-го Эйзенштейн и оператор Тиссэ прибыли в Берлин на международную премьеру «Потемкина». Остановились в отеле «Hessler» (Kantstrasse, 165-166), одном из новаторских зданий из стекла и стали (здания уже нет). Ночной Берлин с его освещением, кабаре, мюзик-холлами поразил наших кинематографистов. Дм. Марьянов, зять А. Эйнштейна и сотрудник советского торгпредства в Берлине, ввёл гостей в «красный» салон, собиравший берлинскую богему, и на киностудию в Темпельхофе и Бабельсберге. Гости посетили съёмки «Метрополиса» (Фр. Ланг) и «Фауста» (Фр. Мурнау), но «небожители» немецкого киноолимпа интереса к ним не проявили (триумфальная премьера была впереди).

Художественно-промышленным отделом торгпредства в Берлине руководила М. Андреева (бывшая жена М.Горького) – она и заказала музыкальную партитуру к мировой премьере «Потемкина» композитору-экспериментатору Э. Майзелю. На мотивы песен «Вы жертвою пали» и «Дубинушка» он наложил шумы от барабанов, трещоток, свист, лязг цепей и сам дирижировал оркестрами. Но рейхскомиссар по надзору за общественным порядком требовал запретить показ «Потемкина» из-за революционной пропаганды – немецкая цензура прислушалась. Рейхстаг беспокоила угроза, исходящая в финале картины от советского флота (на деле то были кадры старой хроники с маневрами флота США). Показ разрешили, вырезав 14 фрагментов. Премьера прошла 29 апреля в «Аполлоне», бывшем Мюзик-холле (крупные кинотеатры отказались) – авторы к тому времени уже вернулись в Москву. Солдатам немецкой армии посещать сеансы запретили.

Русская картина превзошла всё виденное в Берлине. Был «Bombenerfolg» (грандиозный успех). Правые костерили её как кровавый образец «советско-еврейской пропаганды», левые сводили эффект к идеологии. Деятелей немецкой культуры «Потёмкин» захватил. Нашлись поклонники среди дадаистов и миллионеров, психоаналитиков и профессиональных революционеров. Успех у буржуазной публики с элегантной Курфюрстендамм удивил Эйзенштейна. 67 копий «Потемкина» разошлись по Германии, принеся прокатчику миллион рейхсмарок.

Шумиха усилилась в мае, когда картину увидели в Берлине голливудские звёзды Д. Фэрбенкс и М. Пикфорд. Пресса цитировала актёра, назвавшего просмотр «Потёмкина» «самым сильным и самым глубоким переживанием». Картина завладела миром. Новые попытки запрета лишь разожгли полемику и сделали её главным фильмом эпохи в Британии, Бельгии, Италии, Испании, Дании, Норвегии, странах Балтии. Во Франции закрытый показ прошёл в прокоммунистическом клубе «Друзья Спартака». В США назло запретам премьеру показал нью-йоркский кинотеатр «Билтмор» (декабрь, 1926).

Киноапокалипсис заряжал зрителя эйфорией. Немецкая критика определяла формулу «Потёмкина» так: массы, насилие, техника, насилие техники над массами, загадки «русской души», утрата индивидуального сознания и рождение коллективного. Русское монтажное кино стало европейской модой, режиссёр – знаменитым теоретиком новой агрессивной выразительности, сочетавшей поэзию и быт, религиозные архетипы и общечеловеческое. Возник миф о великом советском кино 20-х годов, революционном и пафосном, подчинившем восстание масс на экране музыкальным монтажным структурам.

Такого мирового триумфа советские власти не ждали. Их тревожило, что ленту поддержал не пролетариат, а интеллигенция (эстетика перевесила пропаганду большевизма) – революция случилась в кинематографе. Эйзенштейн стал мировой знаменитостью. Среди редких западных туристов нашлись паломники в московскую квартирку режиссёра на Чистых прудах. Его навестили Т. Драйзер, С. Льюис, Дж Дос Пассос, К. Кольвиц, Ле Корбюзье, Д. Ривера. «Золотой паре» Голливуда (Фэрбенкс и Пикфорд) вручили копию «Потемкина»; те предложили режиссёру снять фильм «Дуг и Мэри едут в Москву» для кинокомпании «Юнайтед артистс»

Вскоре Совкино поручило триумфатору снять «Октябрь» и «Генеральную линию» («Старое и новое»). Но повторить берлинский успех в 1929-м режиссеру не удалось: прокатчика и инвестора «синхронизации» для немой ленты не нашли. Правда, отлично владея немецким, Эйзенштейн читал лекции, выступал по берлинскому радио, встречался с М. Чеховым, Дж. фон Штернбергом («Голубой ангел» и «Марокко»).

В 1930-м немецкий прокатчик выпустил картину «в звуке». Титры заменили диалогами, эпизодам траура и гнева одесситов вернули хронологию. Для этой версии Майзель записал сокращённое сочинение на пластинку. Таким негатив вернулся в Москву. К 1940 году домашние копии износились – Госфильмофонд получил оригинальный негатив от немецкого Рейхсфильмархива. В 1950-м при переводе немой копии в «звук» изменили частоту кадров, «подложили» новую музыку Н. Крюкова, заново отсняли титры. Сталин, по слухам, пошёл на правки цензуры, перестановку эпизодов и дополнения немецкой редакции. СССР и сам «перекраивал» шедевр «формалиста» и «идеалиста» Эйзенштейна. Убрали цитату опального Троцкого, титры «врага народа» С. Третьякова, «подложили» фрагменты симфоний Дм. Шостаковича (1976).

«Момент истины» настал в 2005-м на Берлинале: программа «Ретроспектива» показала версию, отреставрированную Фондом «Германская Кинематека» (70 мин). Вернули изъятые фрагменты, титры, музыку Э. Майзеля (оркестр под управлением Х. Имига). «Почтенный возраст» фильма (век!) шедевр не старит. «Самая лучшая картина в мире» (Ч. Чаплин) отмечена престижными кинонаградами мира и не покидает первое место в рейтингах киноведов. Приёмы Эйзенштейна цитируют и пародируют.

Посмотрите версии «Потёмкина» в Интернете, прочтите книги «Судьба броненосца: Биография Сергея Эйзенштейна» О. Булгаковой, «Этюды об Эйзенштейне и Пушкине» Н. Клеймана, повесть Ал. Каплера «Возвращение «Броненосца», роман Г. Яхиной «Эйзен».

Галина Цесарская (Ганновер)

Читайте также:

1. Товарищу Эйзенштейну и его времени посвящается. Журнал «Партнёр», № 1 / 2007. Автор А. Сигалов
2. «Эйзен» – новая книга Гузель Яхиной о Сергее Эйзенштейне. Журнал «Партнёр», № 6 / 2025. Автор Н. Ухова