Описывать красоты Европы, дело неблагодарное, да и не место здесь, но кое-какие впечатления вспомнить хочется. Круиз такой: за 25 дней из Риги в Одессу с заходом в Стокгольм, Копенгаген, Лондон, Гавр (3 дня в Париже – См. фото), мимо франкистской Испании в Неаполь (3 дня в Риме), Пирей и Стамбул!

В управлении был участок по бурению скважин на воду. Отсюда название – Подземвод. Мы также строили линии электропередач к скважинам и отвечали за откачку воды. В ашхабадских мастерских ремонтировали погружные насосы для скважин и прочую технику. На просторах 900 км от Серахса до Каспия в предгорьях и горах Копет-Дага работы велись силами 9 участков.

В Афганистане идет война. В соседнем Иране буйствуют стражи исламской революции. В том же Кизил-Атреке довелось видеть в воздухе у границы россыпь трассирующих пуль, пущенных с иранской стороны. А однажды при возвращении из Кизил-Атрека недалеко от границы на наши машины спикировал огромный военный вертолет. Участок дороги был прямой как стрела. Вертолет издалека развернулся и пошел со снижением прямо на нас. Казалось, не будь телеграфных столбов вдоль дороги, он сел бы к нам на крышу машины.

Тем временем ситуация для нас только ухудшалась. Уехало в Россию множество наших старых приятелей и знакомых. Фирма Bridas, где я работал, была на грани ликвидации. Работа от случая к случаю в экспертизе не только не давала весомого заработка, но стала неприятной по внутренней обстановке. На наших глазах деградировала система водного хозяйства, которой мы с женой отдали всю свою трудовую жизнь...  ...Мы решились на выезд.

Каждому ашхабадцу хорошо известны руины крепости Старая Ниса с остатками глинобитных стен толщиной 8-9 метров и множеством башен. Крепость занимает гектаров двадцать. Здесь в канун землетрясения 1948 года откопали великолепные ритоны из резной слоновой кости. Долгие годы они были лучшим украшением ашхабадского музея.

Привлекали к себе внимание и явно рукотворные оплывшие холмы близ Аннау.

Где-то в середине 80-х годов под Ашхабадом стали выделять участки под дачи. Меня сильно агитировали взять участок, но я упорно отказывался. Во-первых, я постоянно был в командировках. А во-вторых, я очень подозревал, что только я вступлю в наше товарищество садоводов, как посыпятся просьбы – дай кран, дай трактор, дай трубы, проведи электричество. Взял я участок только перед выходом на пенсию.

Давно было понятно, что так продолжаться не может, нельзя в наше время уповать на грунтовые дамбы и перемычки. Необходимо было сооружение-регулятор. Но проекта не было, и мы пошли изведанным путем. Решили строить сифонный сброс, как сделали в Атреке. Если мы строим километры трубопроводов, то что нам может помешать сварить сифоны?

Нам требовалось 2000 тонн арматурной стали. Я основательно вооружился расчетами, СНиПами (Строительные Нормы и Правила). Приходим в здание, в котором теперь размещена Госдума. Отдел черных металлов – это комната человек на восемь. Нас выслушивает дама-референт. Придирчиво задает кучу вопросов. Отвечаю я, трясу своими выкладками, мол, у нас и сейсмика, и просадки, и агрессивные соли. Нужен металл особого качества. «Понятно, но металла нет. Решать будет начальник группы. Приходите завтра».

Самое ужасное было в ожидании этого медленного, но неумолимого приближения катастрофы. Уровень воды пополз уже выше расчетных отметок. Ночь прошла в непрерывной долбежке затора. Всё это время продолжали цеплять с поверхности воды коряги и деревья и растаскивать их кранами и тракторами. Утром наметились кое-какие сдвиги, в левый пролет стало поступать больше воды. Но до полной очистки было еще далеко.

На Аму-Дарье паводки бывают поздно летом в разгар таяния памирских ледников, то есть в июле-августе. Паводок в тот год не стал исключением по времени, но был резким и обильным. При увеличении наполнения реки изменилось положение стрежня. Основной поток прижался к берегу, где начался процесс размыва и разрушения со скоростью десятков метров в сутки. Это «дегиш».