А дело было так... – продолжил крестьянин. – После захвата Доманёвки через пару дней пришли западенцы, полицаи. Они на краю деревни выгнали из своих хат крестьян и в их хаты начали загонять еврейские семьи. Затем они заставили мужчин установить столбы и натянуть колючую проволоку, установили сторожевые вышки, на которых поставили своих часовых.

В 2000 году нас, эмигрантов, пригласило российское консульство на торжество праздника Победы в Гамбург. Мы посетили кладбище умерших военнопленных и возложили венки, священник отслужил заупокойный молебен. По приезде в консульство был дан обед, перед которым выступил с приветственным словом консул. Обед был шикарный: с водкой, с пельменями. Затем мы вышли в сад консульства и пели песни довоенных и военных годов. Воспользовавшись паузой, я запел «Уралочку».

Следующая встреча была через полгода. Окончилась она свадьбой. Через три дня после свадьбы Софушка, теперь уже моя, осталась в Одессе завершать учёбу в университете, я же уехал в Заполярье на службу. Медовый месяц у нас начался через четыре месяца, когда моя красавица 18 августа 1952 года приехала ко мне. Он растянулся на длинные искромётные 52 года.

На этом кончается первая беседа знаменитого деда Нефеда…

При переезде ... газету я потерял. В госпиталях искал в газетах и боевых листках продолжение, но не нашел. Так для меня фамилия автора стихов осталась неизвестной, как неизвестна и судьба самого автора.

Я сидел на выступе брандмауэрной стены на крыше ремонтного депо и прощался с городом, который раскинулся подо мной, сидящем на высоте примерно пятого этажа. Да, сюда я в возрасте двух недель от роду был привезен в этот район города, рабочую Пересыпь, и прожил здесь немногим более года. Отсюда мать нас увозила к отцу в деревню. В злосчастном 1941 году она ещё не знала, что сюда уже не вернётся. Я сидел как загипнотизированный. Все звуки работающего предприятия как будто куда-то удалились... Как в калейдоскопе менялись картины жизненных периодов...

Мне нравилась творческая работа в этом тресте, где меня не обижали зарплатой, я своё получал. У меня и мысли не было уходить из треста, и каждый раз я доказывал, что я классом выше многих специалистов треста. События, которые развернулись несколько позже, дали о себе знать. Министр Спецгидростроя перешёл на работу в Минстрой СССР. На его место в Спецстрой назначили его заместителя, который недолюбливал Авербаха за то, что тот по всем вопросом обращался к министру, а не к нему непосредственно. Не исключено, что он видел в нашем управляющем конкурента, хотя это было глупо. Но факт есть факт. Из министерства Гидроспецстроя в наш трест прибыла большая комиссия. Началась большая проверка документов.

Я стал готовить новую стройплощадку с монтажа растворнобетонного узла. Получил задание забить первые буронабивные сваи для испытания. Мы в котловане сделали бетонную эстакаду из блоков, уложили рельсы и перегнали на эстакаду кран. Башенным краном мы набили шесть буронабивных свай, которые впоследствии были испытаны, и показали хорошие результаты.

... Я после техникума отслужил в Заполярье солдатскую службу в стройбате, а затем офицерскую службу и четыре последних года был начальником экспедиционного участка на острове. Демобилизовавшись, я начал в Одессе всё сначала, с мастера. Я люблю эту работу и радуюсь, когда у меня получается то, что задумаю. А стычки в работе неминуемы и полезны, рождается истина. 

... окончилась моя работа в СМУ-10 треста Одессжилстрой, которая длилась одиннадцать лет. Спустя несколько месяцев была какая-то комиссия из Киева. Был уволен с работы секретарь обкома партии Синица. Дальше, как домино, покатились очень много чиновников области и руководителей предприятий, начальник УООП, генерал Гайдамака, секретарь горкома Стамиков, начальник стройкомбината. С треском слетел с треста Бекиров. Шли разговоры, что его будут судить, но спустя небольшой отрезок времени киевские друзья его отмазали, и он перешёл в ДСК на должность директора, где проработал до самой смерти, сдирая деньги там, где только можно и нельзя.

Да, прошло уже одиннадцать лет. Я уже опытный строитель. Но как можно так строить в моём родном городе?! Я уже осмотрелся. Даже на восстанавливаемых домах, где работали большие автокраны, башенные краны, раствор подавали в ящиках на перекрытие, а с перекрытия женщины в вёдрах подавали раствор на леса. Я, опытный строитель, который уже имеет опыт работы с механизмами зимой и летом, должен на это смотреть и выслушивать от случайных людей в строительстве, что я малоопытный...