Подпись под фотографией вопиет: «Мы кормим наших детей продуктами-мутантами!»  Каждый день с экранов телевизоров на нас обрушивается лавина предупреждений: «Осторожно! Генетически модифицированные продукты могут нанести непоправимый вред вашему здоровью! Над нами ставят эксперимент с непредсказуемыми последствиями! Нас кормят едой Франкенштейна!». Трансгены, хромосомы, генетические модификации – с этими понятиями мы сталкиваемся теперь чаще не на уроке биологии, а в ALDI и Lidl’е. Так давайте же разберемся, что стоит за кампанией за генетическую чистоту продовольственных полок? О ком заботятся, в первую очередь, проповедники «биологически безопасного» питания? И, самое главное, что же такое генетически модифицированные продукты?

Начать, наверное, следует с того, что наследственная информация о том или ином виде животных или растений записана в виде уникальной последовательности ДНК, а хранится и передается при помощи хромосом. Получив от своих родителей набор генов, характерный, скажем, для кукушки, птенец вырастет кукушонком вне зависимости от того, кто его высидит и выкормит. Яблоко – от яблони, а от елки – шишка. Из семян картофеля никогда не вырастет томат, генетическая информация жестко предопределяет вид потомства. Но давайте посмотрим, насколько крупные плоды клубники, которые мы покупаем в супермаркете, похожи на свой дикий прототип, крохотную ягодку лесной земляники? А много ли общего между свиньей с ближайшей животноводческой фермы и диким кабаном? Человек уже многие столетия занимается изменением генома диких животных и растений, подстраивая их под свои нужды. Отбирая для дальнейшего разведения организмы с полезными для сельского хозяйства признаками, селекционер лепил нужную ему биологическую форму, стараясь, естественно, чтобы она сохранялась и в потомстве. Поэтому с генетической точки зрения культурные растения и сельскохозяйственные животные сильно отличаются от своих лесных прародителей и могут считаться измененными, т.е. модифицированными. А, например, всеми нами любимый и, по мнению врачей, исключительно полезный для здоровья грейпфрут и вовсе представляет собой гибрид двух разных видов растений: шеддока и апельсина. Этакий фруктовый монстр. Строго говоря, уже наши бабушки питались генетически модифицированными продуктами. За исключением тех случаев, конечно, когда дедушка приносил им с охоты подстреленного дикого зайца или утку. Так что же изменилось в последние годы? Какими продуктами-мутантами пугает нас сегодня пресса?

Если классический селекционер влиял на генетические признаки своих яблонь или буренок опосредованно и чаще всего случайным образом, то современные достижения генной инженерии позволяют прицельно «ввести» в ДНК организма ген, отвечающий за интересующий нас признак. Одним из первых достижений, превративших генную инженерию из науки чисто теоретической во вполне прикладную, стала разработка способа получения искусственного инсулина. Жизнь сотен тысяч людей, страдающих сахарным диабетом, зависит от этого препарата. Традиционно, с 20-х годов прошлого столетия инсулин выделяли из поджелудочной железы быков и свиней. Биохимики показали, что именно у этих животных формула инсулина наиболее близка к человеческой. Но подобная технология была, во-первых, весьма дорога, а во-вторых, врачи вскоре установили, что в организме больного порой вырабатываются антитела к животному инсулину, сводя на нет весь терапевтический эффект. Хотя свиной инсулин и был близок к человеческому, всё же чуткая иммунная система частенько распознавала «подлог» и отвергала чужеродный белок. Где же взять настоящий человеческий инсулин? Да еще и в таком количестве, чтобы его хватило всем диабетикам. Решение этой проблемы пришло в 1978 году с открытием так называемой «золотой плазмиды». Идея была поистине революционной: человеческий инсулин будут производить не свиньи с коровами и даже не люди-доноры, а... бактерии. Для этого генетики при помощи той самой «золотой плазмиды», представляющей собой небольшую кольцевую молекулу ДНК, ввели в геном кишечной палочки ген инсулина человека. Такая модифицированная кишечная палочка прекрасно растет в искусственной среде и, наряду с прочими продуктами своей жизнедеятельности, производит человеческий инсулин.

В сельском хозяйстве широкое применение генетических технологий началось в 90-х годах прошлого века. Первым в качестве генетически модифицированного продукта в 1994 году был зарегистрирован томат с отложенным созреванием. В данном случае ученые, правда, пошли не по пути внедрения чужого гена в сельскохозяйственную культуру, а наоборот – из генома томата был «вырезан» ген, ответственный за созревание при пониженных температурах. В результате плоды такого томата могли при 14-16 градусах тепла храниться до полугода без видимых изменений. Потом их следовало просто вынести в помещение с комнатной температурой, где они и дозревали в течение считанных дней. Стоимость транспортировки и хранения таких томатов была, естественно, существенно ниже, чем у исходных традиционных сортов.

После этого успехи в выращивании трансгенных растений посыпались, как из рога изобилия. Были выведены сорта сои с измененным профилем жирных кислот: так называемых насыщенных кислот в них содержится меньше. А ведь именно эти соединения, по мнению многих медиков, виновны в развитии таких тяжелых заболеваний современности, как атеросклероз сосудов, ожирение и злокачественные опухоли. Вслед за трансгенной соей появился картофель с повышенным содержанием крахмала, не впитывающий при жарке излишков масла.

Применение генетически модифицированным растениям нашлось и в вовсе неожиданной области – в защите населения от противопехотных мин. Известно, что красный пигмент антоцианин кодируется у растений отдельным геном, который активизируется только осенью. Поэтому всё лето трава и кустарники на полях стоят зелеными, а к зиме многие растения начинают желтеть или краснеть. Сотрудники датской фирмы Arsea задумались: а что если модифицировать этот ген таким образом, чтобы он реагировал не на смену времен года, а, скажем, на газообразный диоксид азота. А именно этот газ выделяют в известном количестве противопехотные мины, «забытые» воевавшими сторонами на полях прежних сражений. Сказано – сделано: измененный ген был «введен» в небольшое родственное капусте сорное растение Arabidopsis thaliana. Если с применением специальных орудий рассеять его семена над бывшими минными полями, покрасневшие не к сроку листья точно укажут на те места, куда не следует ступать ноге человека. Где-нибудь в Индокитае или Центральной Азии такое растение могло бы спасти здоровье, а порой и жизнь, многим тысячам сельских жителей.

И всё же, - подумает скептически настроенный читатель, лучше бы обойтись без этих генетических экспериментов. Лучше уж питаться продуктами традиционными, как наши предки и сто, и двести лет назад. Увы, как сто лет назад, уже никак не получится. Дело в том, что население Земли неуклонно растет: в 1927 году, например, оно составляло 2 млрд. человек, а сегодня на нашей планете живут уже 6,4 млрд. При этом ежегодный прирост населения составляет 79 млн. человек. Для того чтобы к 2025 году обеспечить продовольствием 8 млрд. человек, согласно прогнозам Немецкого фонда населения Земли (Die Deutsche Stiftung Weltbevölkerung), снабжение продовольствием по всему миру должно увеличиться вдвое. При этом площади посевных и пастбищных полей остаются практически неизменными. Чтобы с одного гектара собирать в 2-3 раза больше урожая, приходится обильно применять минеральные удобрения, пестициды и гербициды. Всем хорошо памятна история с дихлордифенилтрихлорметилметаном, более известным под аббревиатурой ДДТ. Чтобы спасти картофельные поля от нашествия прожорливого колорадского жука, этот пестицид применяли по всему миру практически безо всякого ограничения – в 50-60 гг. его вносили в почву в количестве более 20 тыс. тонн в год. Пока, наконец, немецкий химик Вольфдитрих Эйхлер (Wolfdietrich Eichler) не показал, что ДДТ, практически не разлагаясь, накапливается в тканях животных и человека и может привести к развитию раковых опухолей и тяжелейшим генетическим нарушениям у новорожденных. В 1972 году применение ДДТ в большинстве стран было запрещено. Между тем, остроумное решение проблемы борьбы с колорадским вредителем нашли генетики. Они «ввели» в геном картофеля ген, вырабатывающий белок, смертельно ядовитый для насекомых и совершенно безвредный для человека. Стало возможным выращивать картофель на полях, свободных и от вредителей, и от химических пестицидов. Вот и решайте сами, какую картошку вы купите: генетически модифицированную или обычную, но пропитанную синтетическими ядами?

Конечно, в каждом конкретном случае вопрос о безопасности трансгенных организмов должен решаться отдельно. Известно, например, что для борьбы с сорняками на полях часто используют химические гербициды. Если же внести этих веществ несколько выше предусмотренной нормы, то пострадать могут и культурные растения. Чтобы защитить их, методами генетической инженерии в некоторые сорта сахарной свеклы был «введен» ген устойчивости к гербицидам. Естественно, это спровоцировало некоторых агрономов на использование химикатов в гораздо больших, чем прежде, концентрациях. Поэтому именно трансгенные продукты могут иногда содержать излишнее количество не всегда безвредных для человека гербицидов. Впрочем, это скорее недостаток не собственно генетически измененных продуктов, а проявление пресловутого человеческого фактора. Соблюдайте нормы применения гербицидов, тщательно контролируйте закупаемую продукцию на предмет содержания вредных химических соединений, и проблема эта будет решена.

Чем же могут быть опасны для человека сами генетически модифицированные продукты? И первый вопрос, которым обычно задается потребитель: не могут ли гены, «введенные» в такие продукты, однажды «внедриться» в организм человека, их потребляющего? Не станут ли, например, дети, которых кормят помидорами с отложенным созреванием, медленнее расти? Современная биология дает на это категорический ответ: нет, никакие гены с пищей не передаются и передаваться не могут. Для «введения» чужеродного гена необходимо соблюдение целого ряда условий. Во-первых, генетический материал должен вводиться в организм, когда он представлен одной-единственной зародышевой клеткой. Например, в оплодотворенную яйцеклетку. Тогда, многократно делясь, она передаст полученный ею ген всем клеткам будущего организма. Если мы имеем дело со взрослым человеком, то для «введения» в его геном какого-либо нового гена потребовалось бы встраивать этот фрагмент ДНК отдельно во все клетки его тела. Во-вторых, вводимый генетический материал должен быть выделен из генома организма-донора, очищен и специальным образом подготовлен. Упоминавшаяся, например, кольцевая «золотая плазмида» должна быть разрезана специальными ферментами, а образовавшиеся концы должны быть особым образом активированы для того, чтобы они могли встроиться в геном клетки своего нового хозяина. И наконец, сам процесс внесения ДНК в клетку-реципиент очень сложен и осуществляется либо с помощью тончайшей внутриклеточной инъекции, либо с помощью специально подобранного для этого вируса. ДНК же, попавшее в пищеварительный тракт человека, очень быстро расщепляется до олигонуклеидов и полностью теряет свою генетическую информацию. Это касается ДНК не только трансгенных, но и совершенно обычных животных и растений, попадающих на наш стол. Благодаря этому обстоятельству мы можем каждое утро есть на завтрак яичницу без опаски закудахтать по-куриному или пить коровье молоко без страха обзавестись рогами.

Некоторую, скорее теоретическую, чем реальную, опасность генетические модифицированные продукты могут представлять для людей, страдающих тяжелыми формами аллергии. И то происходит она, конечно, не от самого «введенного» гена, а от белка, им продуцируемого. Как известно, аллергическая реакция – это неадекватный болезненный ответ организма на контакт с тем или иным чужеродным белком. Причем вызывать эту реакцию могут белки из самых разных продуктов: цветочной пыльцы или лососевой икры, клубники или шоколада. Теоретически и белок, синтезируемый трансгеном, может быть аллергенным. Люди, подверженные этому недугу, должны поэтому быть внимательны при приобретении генетически модифицированных продуктов. Впрочем, точно такую же осторожность они должны проявлять и при покупке яблок нового для себя сорта, и при заказе в ресторане экзотического салата из морепродуктов.

Известную, пока не вполне прогнозируемую, опасность генетически модифицированные организмы могут представлять для окружающей среды. Пыльца от трансгенных растений может пролететь многие сотни метров или даже километры и оплодотворить растения генетически интактные. Поэтому по немецким, например, законам поля с генмодифицированными растениями должны располагаться на определенном расстоянии от полей, на которых выращивают «биопродукты». А если нежелательное опыление все же произойдет, виновный в этом фермер должен будет выплатить изрядную денежную компенсацию. Теоретически нечто подобное может произойти и при скрещивании трансгенных сельскохозяйственных растений и животных с их дикими прародителями. Тогда «чужой» ген попадет и в природную популяцию. Чем это грозит дикой природе, пока однозначно прогнозировать невозможно – слишком сложны экологические взаимоотношения между видами. Кроме того, важно помнить, что гены в организме существуют и функционируют не сами по себе, а в тесном и не всегда предсказуемом взаимодействии. Какие свойства, попав в дикую природу, может вызвать к жизни, к примеру, безобидный ген устойчивости к гербицидам, мы пока оценить не в силах.

Конечно, все генетически модифицированные продукты прежде, чем попадут на прилавки магазинов и на столы ресторанов, проходят тщательную проверку. На аллергенность, мутагенность, онкогенность и прочие важные для потребителя свойства. Биологи и медики пристально следят за возможными последствиями их употребления в пищу. Но, несмотря на появлявшиеся время от времени данные о том, что такие продукты снижают у человека устойчивость к антибиотикам или могут быть причиной аллергических расстройств, реальных случаев заболеваний человека от употребления трансгенных продуктов на сегодняшний день не зарегистрировано.

Чем же объясняется тогда широкомасштабная кампания против них, развернутая в Западной Европе? Чьи интересы защищают депутаты парламентов целого ряда европейских стран, принимающие законы, ограничивающие ввоз и продажу генетически модифицированных продуктов? Тут уместно вспомнить, что последние годы ознаменовались обострением торговой конкуренции между Европой и Америкой. США сражаются с рекордным для себя торговым дефицитом, достигшим в прошлом году величины в 40,1 млрд. долларов. Одной из важнейших статей импорта для них была и остается сельскохозяйственная продукция. Ее-то и стараются Штаты продвинуть на европейский рынок. К законному неудовольствию, естественно, своих заокеанских конкурентов. Между тем, более трети американских продуктов производится с участием генетически модифицированных организмов: в США ими засеяно 42,8 млн. га, в то время как в Аргентине 13,9 млн., в Канаде – 4,4 млн., в Бразилии – 3,0 млн. а в Китае – всего 2,8 млн. Это показалось парламентскому лобби, отстаивающему интересы европейских фермеров, прекрасным поводом для атаки на американский продовольственный экспорт. С 1999 года в странах Европейского союза действовал полный мораторий на импорт трансгенных продуктов. В октябре 2002 года положение несколько изменилось: теперь такой товар ввозить можно, но только после тщательного их исследования и при обязательной маркировке товара, если в нем содержится более 0,9 % генетически модифицированных продуктов. Причем, если раньше генетически модифицированными считались продукты, в которых удавалось при помощи лабораторных исследований установить наличие измененных генов, то теперь таковым признается любой продукт, при изготовлении которого использовались трансгенные организмы. С учетом того, что 70 % европейских потребителей вовсе не приемлют генетически модифицированные продукты, а 94 % относятся к ним с предубеждением, подобная маркировка может сделать товар абсолютно неконкурентоспособным. Американцы уже пригрозили Европейскому союзу жалобой во Всемирную торговую организацию на ограничение своего права на свободную торговлю.

На сегодняшний день данные о влиянии тренсгенных продуктов на здоровье человека и на окружающую среду только накапливаются. Время для окончательных выводов еще не наступило. Каждый должен сам решить для себя, кому он больше доверяет: активистам «зеленых», предостерегающих нас от грядущего генетического Чернобыля, или биотехнологам, утверждающим, что за генетической инженерией будущее человечества. Пока же остается, наверное, актуальным изречение, вывешенное острословами на стене генетической лаборатории одного из американских университетов: "Безопасность трансгенных продуктов – это как вера в Бога: вы или верите в него, или не верите".

 

 

 

Д-р Дмитрий Серов (Кёльн)