Темы
Галина Агаронова,
Ашдод, Израиль
AUSSPRECHEN WAS IST*
Глубочайшее уважение, которое автор может оказать своим читателям, – некогда сказал И.-В. Гёте, – это создавать не то, что от него ждут, а то, что он сам считает правильным и полезным на дан-ной стадии своего и чужого развития. Дело писателя – мыслить согласно жизни, а не выстраивать жизнь согласно мысли.
Об этой книге («Раф Айзенштадт. Вечера на хуторе близ Германии. Дюссельдорф – 2004») в течение нескольких лет я слышала восторженные отзывы, прежде чем сама, наконец, взяла её в руки. Книга состоит из двух частей прозы («Ах, эта жизнь эмигрантская наша» и «Вечера на хуторе близ Германии») и раздела, озаглавленного «Стихи Международного поэтического турнира». Проза Р.Айзенштадта – это короткие новеллы.
Еврейская душа эмигранта – главный интерес писателя. Он извлекает её, исследует, психологизирует, заставляет её открыть свою скрытую тайну. Нас обвиняют в том, что мы – народ, склонный к безумным авантюрам. Теперь нам позволят уступить первенство другим.
Герой Р.Айзенштадта стремится быть лучше, чем он есть или может быть. И неожиданно, к своему собственному удивлению, человек таким становится. Он обладает душой, духом, способным к жертвенности и терпимости. Это поможет ему выстоять.
Всё, что происходит, излагается коротко, но достаточно вразумительно. Попытаюсь в немногих словах рассказать о разнообразных мотивах и фабулах.
Перед нами новелла «Продолжение рассказа Остапа Бендера о Вечном жиде». Её герой уже «около двух тысяч лет шатался по всему миру, поражая всех своей живучестью и сварливым характером». Он трудился на великих стройках коммунизма за проволокой на Колыме, побывал в космополитах, был изгнан из сельскохозяйственной академии за лженауку генетику – продажную девку империализма и только что пересёк границу Германии в 1999 году. Но и здесь невезуха – надо доказать свою принадлежность к пятой графе, на вопрос которой еврей отвечает «Да!». Спасает героя значащийся на тыльной стороне руки пятизначный номер, оставленный на память эсэсовцами в украинском гетто. Чиновник пожал плечами и ещё раз предложил всё - таки принести метрику, выдворив Вечного жида из конторы.
Герою новеллы «Странное везение» страшно повезло, когда его мать оказалась еврейкой перед эмиграцией в Германию. Теперь он оказался в вожделенном Дюссельдорфе. Перед отъездом он предусмотрительно развёлся со своей женой: выходило, что так они будут получать на новой родине на сто марок больше. Мать отказалась ехать в Германию. Но когда Вовик (так звали героя) узнал, что на его мать можно в Дюссельдорфе получать ещё деньги «по уходу», в ход были пущены уговоры, угрозы, истерики, заклинания, и его «бедная любимая мать» сдалась...
Деньги шли, марки капали. Но вдруг быстро сгорела его мать. Вовик осиротел. А ведь неожиданно – он так рассчитывал! «Она убыла на целых тысячу четыреста немецких марок. В валюте!». Тут жена вдруг подала на развод. Ему предложено было в короткий срок обменять его двухкомнатную квартиру на однокомнатную. Его прямо-таки брали за горло. Жизнь уходила. Но не тут-то было! Вскоре в его двери хрустнул замок, и в комнату въехала коляска с молодой женой. Герой «решился всю жизнь горшки выносить» – это сулит деньги! И ещё узнал Вовик, что у его новой жены есть муж, так сказать, «по контракту», муж, которого она уже вызвала сюда, в Дюссельдорф… «Деньги по уходу» оборачиваются больницей – «злокачественный диабет» для героя. Но «это тянуло уже на тысячу семьсот марок в месяц». Жизнь вновь манила и обещала...
Новелла «Mit шашкес, mit саблес, mit славный Шагал» – это продолжение разговора о борьбе прибывших в Германию на ПМЖ из СНГ эмигрантов «за справедливость и экономический эффект». «Их цели были ясны, а задачи определены». А немцы путались под ногами богом избранного народа…
«И прозрели зрячие. И увидели немцы своё небо в алмазах. А под ним людей решительных и готовых на всё…» «Даже повернуть Рейн вспять, дабы впадал он в Чёрное море, чтобы могли, наконец, одесситы без пересадки попасть в Одессу, в свой родной город. Потому как «экономический эффект ожидался для них внушительный».
Если речь идёт о самомнении как писательском принципе, то оно должно стать его эвристическим принципом. А факты в его повествовании действтельно вопиют.
Р.Айзенштадт не уклоняется от боя даже в объятом туманом и неприглядностью XXI веке. Он не стремится к спрямлению сюжетов, навязываемых запутанной сложностью жизни, он желает насытить читателя наглядными световыми акцентами изображения. Каждая новелла создаёт хорошие заделы для дальнейшего течения действия, обеспечивая его плавность и связность. Изображение какого-либо события он доводит до степени созревания. Остальное автор предоставляет завершить контекстно другим рассказам и усилием воображения самому читателю. В этом сложном синтезе повествование приобретает ошеломляющий смысл. Художественная позиция автора противоречива, как противоречива сама жизнь. В столкновениях несовместимостей рождается подлинный смысл его книги и искомый читателем и критиком синтез. Всё меркантильно - грубое, низменное здесь благодаря искусству Р. Айзенштадта возвышается до той стадии, когда мы начинаем относиться к героям и персонажам с сочувствием. Их комические маски по своему художественному значению не уступают трагическим маскам.
Искусство само по себе благородно. Поэтому автор не страшится низменного. В его парадоксальности и противоречивости может таиться защита от банальности. Он духовно интересен. Сомнительно в книге всё, что связано с оптимизмом. Это меньше всего сатира с язвительным смехом. Это – трогательная книга. Р.Айзенштадт против унижений, притеснений, но он и против безумной мании обогащения. Его герой хочет жить как бедный человек с деньгами. Если у него нет денег, он всё время думает о деньгах. Если у него есть деньги, он думает уже только о деньгах. Но лучше эта мысль в иронической стилистике самого Р.Айзенштадта: есть вещи важнее денег, но без денег эти вещи не купишь.
Книга прямо-таки бурлит событиями. Между тем автор ничего существенного не говорит ни о явлениях жизни, ни о жизни явлений. Он лишь напрягает бицепс на фоне переливчатого мерцания образов.
Писатель, вероятно, для того и изображает своих героев, чтобы вложить в них чувства, мысли и другие человеческие ценности. Для этого он создаёт наглядную конкретность, придавая большое значение жизненности своих персонажей. Но сами по себе эмоциональные переживания столь же банальны, как и ощущения. Это всего лишь первичное переживание, полипообразное, причудливое, изломанное. Возникает вопрос: какова человеческая цель книги? Убеждения писателя, его мысли нигде не встревают в события, они не лежат в плоскости изображения, а лишь угадываются в перспективе событий. Не является ли сказанное свидетельством бессилия художественного синтеза? Впрочем, не исключено, что такой логический вакуум – как раз и есть осмысленный авторский художественный приём. В этом смысле ирония произведения приобретает двойственный характер, являясь иронией писателя по отношению к самому себе и по отношению к обществу эмигрантов в одно и то же время. Преобладает, однако, первая; для этого имеются достаточно веские основания. У Р.Айзенштадта живёт инстинктивное желание с насмешкой относиться к себе. Это – искусство смеяться над самим собой, вызванное болезненным недовольством житейской неприкаянностью, стремлением уйти в себя. У автора книги общественный инстинкт; ему нельзя отказать в знании судеб эмигрантов. Его манера письма никогда не имеет узкого смеха. Его герой – продукт альянса халявной совковости с моралью капиталистического чистогана. Он высмеивает этих исторически типичных представителей эмигрантской массы.
В мире искусства, впрочем, «плохое» и «злое» не обязательно являются плохим. Социально - критическое направление книги на каждой её странице так или иначе обращено к слову Innerlichkeit, которым немцы обозначают стремление человека к сокровенному душевному миру. К задушевности.
У Р.Айзенштадта очень зоркие глаза, глаза человека, которые обычно не совсем сухи, но и не наполнены слезами, они лишь немного влажны, – а «влажность» по-латыни – humor. Он обладает юмором. То, что он видит – безрадостно и очень далеко от Innerlichkeit. Ощупью отыскивает он свою собственную, ещё никем не проторенную тропу, всякий раз – особую, сугубо специальную для каждой личности. Его творчество приобрело индивидуальный характер.
Слово «видеть» имеет значение, не исчерпывающееся только оптическими категориями: он видит мир таким, каков он есть.
Сегодня существуют новые критерии в литературе; теперь её целью является самовыражение. Р.Айзенштадт возвышает человеческое сердце еврейского эмигранта в Германии, возрождая в нём надежду, гордость и жертвенность, которые составляли славу его прошлого. В его сегодняшней жизненной атмосфере – кричащей явно – стала сниженная деятельность, пребывающая в диффузном подспуде.
В книге больше вопросов, чем ответов на них. Автор не пробивается к ядру личности еврея - эмигранта, не создаёт адекватное впечатление о её судьбе. Он топчется на месте, создав лишь грандиозную динамику скуки, будничной человеческой глупости, обнажив лишь поверхностные слои боли, смятения, слабости, неприкаянности. И это несмотря на то, что монологи героев новелл отличаются раскованностью, непринуждённостью и напористостью.
Приехавшие в Германию по формуле ПМЖ евреи - эмигранты из бывшего СССР увидели не идиллический мир. Сначала они расхаживали среди придуманного пейзажа, предаваясь буколической любви. Потом они увидели, что это была «игра в жмурки».
И всё же пессимизм ума автора рецензируемой книги способен породить надежду: дескать, если вы ещё способны разочаровываться, значит, вы всё ещё молоды…
Оптимист заявляет, что мы живём в лучшем из миров, а пессимист ума Р.Айзенштадт опасается, что это чистая правда. Если всё так хорошо, то почему всё так плохо? Если вы видите свет в конце туннеля, значит, вы смотрите не в ту сторону. Если верно, что человечество учится на своих ошибках, нас ожидает блестящее будущее… Впрочем, Après nous le déluge!– как сказала фаворитка Людовика XV маркиза де Помпадур, в девичестве Жанна Антуанетта Пуассон («После нас хоть потоп»).
«Auf Lachen folgt Weinen», сказано в немецкой пословице: «Сначала посмеёшься, а потом поплачешь».
Все эти рассказы тем хороши, что показывают нам героев истории au naturel. И великий Людовик XV в свою череду так же мал, как и другие.
Ну, а теперь хватит, довольно, Basta cosi!
Истинно блаженны уши, внимающие не голосу, звучащему на площади, но голосу, в тиши учащему истине.
*Сказать правду без обиняков.
«МАРШ, МАРШ ВПЕРЕД, СОВЕТСКИЙ НАРОД!»
КНИГА ПЕРВАЯ: "АХ, ЭТА ЖИЗНЬ ЭМИГРАНТСКАЯ НАША!" - Большая белая бабочка
- Иль перечти шампанского бутылку
- Сказ о самом невероятном предложении
- Продолжение рассказа Остапа Бендера о Вечном Жиде
- Последний денёк уходященго мира
- Mit шашкес, mit саблес, mit славный Шагал
- Ах, эта жизнь эмигрантская наша!
- А. Мисюк. Послесловие: "Ах, эта жизнь..."
КНИГА ВТОРАЯ : ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ БЛИЗ ГЕРМАНИИ
- "Majskaja notsch, lil Utoplenniza"
- Начнём сначала, начнём с нуля
- Международный поэтический турнир в Дюссельдорфе
- Галина Агаронова: aussprechen was ist*
КНИГА ТРЕТЬЯ: "ДЕРЖУ ПАРИ, ЧТО Я ЕЩЕ НЕ УМЕР..." - "Нет конца 'весёлым' переменам..."
-"Держу пари, что я ещё не умер"
"Петровская Ассамблея" в Дюссельдорфе
Hat mir gefallen?
Bewertet: 0)Kommentare (0)
dlt_comment?
dlt_comment_hinweis
Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich
Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.
Zur Anmeldung >>