Темы
Раф Айзенштадт
НА КОЛЕНЯХ У РЕМБРАНДТА
(Драйв хулигана в двух актах)
Действующие лица:
Он (Григорий)
Она (Лена)
Доктор наук
Рембрандт
Саския
Турист
Б-г
Автор
I Акт
1-я картина
Она стоит у плиты. Что-то варит в большой кастрюле. Говорит по "хенди".
Она: И это она мне... Мне предложила! Выскочка! Да я раньше её на три месяца сюда приехала. Из грязи да в князи. Parvenu! Подумаешь, Reisebüro! (пауза) Да я там на кафедре старославянский преподавала. У меня факультатив! Был... Мне пуцать?! Если я у немцев пуцаю, то это ещё ничего не значит... Мне! У неё! Не дождётся! За семь евро..! Ну, за десять я, может быть, ещё и подумала. Варю. Суп. Вот уже не думала, что буду здесь, в Германии, варить перловый суп. Он любит. Сейчас должен прийти. Да, заколебал уже своими анализами. Мотается по всей Земле. В поисках лучшего диагноза. Сегодня в Золингене. У уролога. Передам. И ты всем своим тоже передай. Давай. Tschüß.
Кладет хенди. Солит содержимое кастрюли.
Входит Он.
Он: А-а-антисемиты проклятые! И это он говорит мне! Я так дело это не оставлю. Как член еврейской общины даю этому делу официальный ход. Сказать, что мне остался всего лишь один месяц... Ну, максимум два. Жиды!
Она: Кто?
Он: Кто..? Врачи. Убийцы в белых халатах. Потом я ему предъявил паспорт на нужной странице, где чёрным по белому значится: "Постоянное место жительства". А? Не врубается! Тычет мне свои анализы. Причём тут анализы? Меня пригласили сюда жить! Постоянно. Постоянно – так и значится. Ни о каком таком исходе там речь не идёт. И пусть отвечает за свои слова. И это происходит на немецкой земле, где помнят эти камни... Ох, как ещё помнят. Опять поднимают голову эти антисемиты! И это приходится терпеть от своих...
Она: О чём ты говоришь? Какие камни? В почках? Тебе только этого не хватало...
Он: Причём тут почки? Не путай меня! Может, ты с ними заодно? Так и скажи! Хочу тебе только лишний раз напомнить, что ты жена еврея, и твоя миссия...
Она: Мой господин... Как скажете... Позвольте припасть к Вашим стопам.
Он: И нечего тут иронизировать. Это вопрос принципа.
Она: Кстати, о принципах. Я-то замужем за евреем, а ты? За русской?
Он: Как ты можешь? Я женился по любви!
Она: А я по дурости.
Он: И это ты говоришь мне?.. Кому осталось жить всего ничего...
Она (обнимает его): Ничего, ничего... Это мы ещё посмотрим. И не из такого выбирались. Мы ещё покажем всем твоим антисемитам!
Он (истерично): У меня постоянное место жительства!
Она: Мы избранный народ!
Он: Да? А ты тут причём? И кому ты это говоришь?
Она: А ты?
Он показывает головой наверх.
Она: Серьёзно? Oben?
Он: А что? Мне ничего не остается. Пусть прислушается.
Она: Знаешь, сколько у него таких?
Он: Таких ещё не было...
Откуда-то сверху, с небес раздается эхо: «не было... не было... не было...»
Он: Кто это сказал?
Б-г: Я…
Он (Ей): Кто это сказал?
Она: Да, он же... Он...
Он: Как это?..
Б-г: Так это. Решил открыться. Надоело иметь свое молчание на все случаи жизни.
Он (Ей): Ты понимаешь что-нибудь?
Она: Тут не надо понимать. Надо верить.
Он: Так он таки да существует?
Она: Или...
Б-г: Не веришь? Пожалуйста...
Гремит гром.
Он: Это ты?
Б-г: А то... Могу так...
Поют птички.
Он (дёргается, гостинец сверху попадает ему на голову. Стряхивает): Убедительно.
Б-г: И какие проблемы? Только по- быстрому...
Он: Антисемиты заели. Говорят, что мне остался всего месяц...
Она: Два.
Б-г: Врут. Это мне дано знать. Пока живи. А по всем вопросам обращайся к моему связному. Запиши. В Дюссельдорфе – 35-22-40.
Она (записывает, повторяя): 35-22-40.
Он: Кто это?
Б-г: Ну, ты даёшь! Это же доктор из самого Харькова. А ко мне можешь обратиться ещё один раз. Запомни. Только раз. Tschüß!
Гремит гром. Он опять дёргается, стряхивая гостинец с головы.
Б-г: Пардон. И у меня бывают проколы. (Исчезая) Ну, блин...
Он: Mamma mia... Ну и дела! Ты видела?
Она: Слышала. Допрыгались. Может, нас кто-то разыграл?..
Он: А гром, а (трогает макушку) птички...? Что он там сказал?
Она: Чтобы ты перестал мотаться по всем этим докторам. Пока живи.
Он: Да нет... Телефон. Связного из Харькова. Звони!
Звонок в дверь.
Она (спрашивает по домофону): Да?
Доктор (голос по домофону): Это я.
Она: Кто?
Д-р: Как кто? Доктор из Харькова.
Она: Из самого? Входите. Пятый этаж на лифте.
Он: Как это? Так он таки да существует?
Она: Кто? Доктор? Бог?
Он: Харьков.
Автор: Пока лифт опускается, чтобы забрать и доставить столь удивительного посетителя, надо кое-что уточнить и прояснить в этой многовековой истории еврейского народа. И чем раньше мы это сделаем – тем лучше и спокойнее. Ведь всё равно, что бы мы ни делали, а к этому придём. К процентному отношению евреев Нобелевских лауреатов, Героев Советского Союза, банкиров и Госсекретарей. Не говоря уже о великих путешественниках, начиная с Колумба, потому как весь народ этот – народ - путешественник. Как отправился пару тысячелетий назад по всяким Месопотамиям, Испаниям, Германиям, России, а далее везде, добравшись ныне до Америки, Австралии и даже Дюссельдорфа, где наши герои имели место быть. А вокруг их синагог, их русских центров, их магазинов, их Wohnung’ов громоздилось всякое и в большом количестве, и даже, говорят, протекала какая-то крупная река только для того, чтобы могли они однажды на берегу её воскликнуть: "Выдь на Волгу, чей стон раздается...".
Она: И стон уже стоял, а хай был такой и на берегах Миссисипи, Великих Озер, Амазонки и, говорят, даже Хуанхэ – везде славил великую русскую реку великий русский еврей: и в своих центрах, и в своих газетах, которых развелось такое множество, а много всё равно не было.
Он: Только теперь, когда мировой порядок был восстановлен, можно и впустить сюда нашего доктора наук с безотлагательным делом устройства Вселенной, звёздного вещества и потоков времени, но только с небольшим уточнением. Если вначале в Германию выезжали евреи из Москвы, Петербурга и Одессы, то в конце тысячелетия – только доктора наук из Харькова и Днепропетровска.
Она: И вот стоял он перед ними со своей концепцией времени, согласно которой...
Д-р: ...согласно которой может существовать множество миров, одинаковых по своей истории, но сдвинутых относительно друг друга по времени. И тогда, чтобы проникнуть в будущее или прошлое, достаточно заглянуть в нужный параллельный мир, и самое интересное, что я уже знаю, как это сделать.
Она за его спиной крутит пальцем у виска.
Он: И вы хотите, чтобы мы срочно заглянулитуда?
Д-р: И чем скорее, тем лучше. Время – это основная форма энергии космоса, главная организующая сила всех процессов во Вселенной.
Он: До сих пор мы знали, кто является главной организующей силой.
Д-р: Поймите... Все процессы выделяют и поглощают время.
Она: И мы тоже?
Д-р: Конечно. Вот. (Вынимает из сумки кассеты) Где ваш магнитофон?
Он: Что это? Последние хиты?
Д-р: Больше! То, что перевернёт весь мир! Давайте... Давайте... (Вставляет кассету. Включает. Звучат аплодисменты) А? Вы слышите?
Она: Что это?
Д-р: Аплодисменты. Я собирал их по всей Германии. Всюду, где слышна русская речь. И всюду – аплодисменты. Вот-вот. Это клуб рационализаторов в Берлине. А это с юбилея Цветаевой в Нюрнберге. Трехсотлетие Петербурга в Дюссельдорфе. А это ещё Дюссельдорф – финал травматологического турнира.
Он: Международного, заметьте.
Д-р: Театр из Ростока, Кёльна! Азохенвей - Theater! (Звук нарастает. Доктор громко, стараясь перекричать): Претензация книги! Ещё одна! Номенклатурная гостиная! Клуб изобретателей! Лекции по истории избранного народа! (Гром аплодисментов. Отдельные выкрики доктора): Интеграция! Инновация! День 8 Марта! День радио! День Октябрьской революции!
Она: И революции тоже?
Д-р: День! Вечер! Турнир! Помогите!.. (Падает)
Она: Что с Вами?
Д-р (в бреду): Инаугурация... Коронация... Секуляризация... Ойякуляция... (Пик аплодисментов)
Она: Хватит!
Он выключает магнитофон.
Д-р (в прострации): Света... Больше света. Ich sterbe! И ты, Брут... (приходя в себя). Вы слышали… Какой выброс энергии... Поймите же – все процессы выделяют и поглощают время.
Она: И мы тоже?
Д-р: Об этом и речь. А из звезд идёт огромный выброс времени.
Он: Мне это что-то напоминает.
Она: Это про нас! Это же мы! Блуждающие звёзды!
Д-р: Ага! Те же процессы, что и в космосе. Наши звезды – наши доктора, академики, поэты подчинены законам расширяющейся Вселенной. Чем их меньше, тем они больше. Мы накануне великого открытия. Я назвал его – третий закон Всемирного тяготения к эмиграции.
Он: Почему третий?
Д-р: Первый – Моисей, второй – исход из Испании, третий – из России.
Она: И в чём он состоит?
Д-р: Кто?
Она: Закон.
Д-р: В кипящем котле эмиграции плотность энергии прямо пропорциональна плотности амбиций, претензий, стремясь к бесконечности, и при окатывании ушатом воды выделяет время, необходимое для прихода в нормальное состояние. Эту единицу, измеряемую в ушатах воды, я назвал коэффициентом нормального состояния. (Приходит в возбуждение). Перед нами "машина времени"!
Он: Где?
Д-р: Да та же кастрюля с кипящей водой, в которую влить ушат холодной воды. (Бросается к плите, доставая из сумки бутыль с водой, и тут же выливает его содержимое в кастрюлю).
Он: Мой суп!
Она: Что вы делаете?
Он: Убийца! Scheise! Мой перловый суп!
Д-р: Вы присутствуете при историческом моменте!.. Этот эксперимент...
Он: Мой суп... Мне жить осталось всего ничего... Мой супчик помог бы мне протянуть ещё пару дней... Растоптать всё святое! Я убью его! (Бросается к нему. Доктор убегает) Arschloch! (плачет). В кои-то веки... Супчик... Перловый...
Звонок в дверь.
Она (спрашивает в домофон): Да?
Д-р (голос по домофону): Это я.
Он: Кто?
Д-р: Как кто? Доктор изХарькова.
Она: Из самого? Входите. Пятый этаж на лифте.
Он: Как это? Он уже только что был! Ему мало? А мой супчик...
Входит Доктор.
Д-р: ...согласно которой может существовать множество миров...
Он: Было... Всё уже было...Слышали!..
Она (дошло): Машина времени...
Д-р: А я что говорю... Это нас отбросило всего на два часа назад. А если добавить аплодисментов... Мы сможем отправляться в прошлое или будущее на века.
Она: Грандиозно! Прямо сейчас?
Д-р: А я что говорю?
Он: Я кушать хочу!.. Мне жить-то осталось всего ничего... Год... Или два...
Она: А так тебе останется сто... или двести...
Д-р: Бери выше! Все триста!
Она: Ой! Там мой старославянский... Хочу! К Мономаху!
Он: Нет! Четыреста!Хочу!
Д-р: Куда?
Он: К Рэмбрандту. Ван Рэйну.
Она: Ого? А не жирно будет?
Он: Дело у меня.
Д-р: Не знаю. Хватит ли у меня аплодисментов.
Он: Не боись. У наших хватит (Включает магнитофон. Гром аплодисментов)
Д-р: Тогда вперёд. То есть, назад. Соль есть?
Она: Соль?
Д-р: Соль отправляет в прошлое, а сахар в будущее.
Она: Пачки хватит?
Д-р: Пуд.
Он: Выходит, что наши предки были вкурсе. Уже путешествовали во времени…
Она: Как это?
Он: Что надо пуд соли съесть, чтобы узнать человека.
Д-р: Какого человека?
Он: Рембрандта. Ван Рейна.
Доктор бросает соль в кастрюлю. Грохот. Гаснет свет. В полной темноте раздаются реплики:
– Где мы? Караул! Курская дуга..!
– Ой, Беломор-канал! Мама...
– Там Перекоп! Срываемся!
– Бородино! Час от часу не легче!
– Там кто-то убивает своего сына!
– Завал...Приехали...
На экране постепенно проявляется картина "Ночной дозор". Свет зажигается. На сцене мастерская Рембрандта.
Саския: Опять ты не работаешь, мой друг.
Рембрандт: Тошно мне. Вчера эти мясники и булочники допекали целый день. (Досадливо машет рукой и уходит. Саския подходит к экрану. Любуется. Затем занавешивает экран и покидает сцену)
2-я картина
(Мастерская Рембрандта)
Саския: Опять ты не работаешь, мой друг.
Рембр: Тошно мне. Вчера эти мясники и булочники допекали целый день. Чтоб ни в коем случае позади бондарей и трубочистов. А те суют гульдены, угрожают. Как мне их сытые хари осточертели... А этот горе - капитан заколебал уже своими переодеваниями. Раз пять менял мундиры. Оказывается, их у него целых двадцать шесть. Если так пойдёт дело... (Стонет, хватаясь за голову) О-о-о... День только начинается...
Саския: Иди сюда, мой маленький. Поплачь твоей мамочке. Сюда... Вот так. (Усаживает его себе на колени. Баюкает его) А-а-а... Мальчика обидели...
Рембр: Мэ-э-э...
Саския: Наш козлёночек устал... Он хочет на травку... Порезвиться в поле, побрыкаться...
Рембр: Мэ-э-э... Брыкаться... Брыкаться... (Начинает заигрывать с женой, обнимать)
Саския: Не сейчас, не сейчас... Я слышу, уже кто-то пришёл. Вечером...
Рембр: Ну их! Никто мне не нужен. Давай отправим всех, и я буду писать твой портрет. Как я люблю твои рыжие локоны! Как они играют на свету... (Усаживает её перед экраном) Вот так.
Саския: Куда же ты? Не уходи. Иди сюда. Напиши нас вместе. Садись. (Усаживает опять на колени)
Рембр: Нет. Так не годится. Не пристало первому художнику резвиться на коленках у мамки. Садись-ка ты... Вот так.
Саския (ёрзает на коленях): Ого... Это не козлик, а целый козёл... Давай выпьем!
Рембр: С утра?
Саския: Наливай! Держи! (В руках у Рембрандта большой бокал) Вот так! Теперь пиши!
Рембрандт пишет на экране, и постепенно проявляется картина. Он уже один. Увлечён. Саскии нет. Он откидывается на спинку стула. Картина готова. Он счастлив. Засыпает. Входят наши путешественники во времени.
Он: Это он... Он... Вот же его знаменитый портрет с Саскией на коленях.
Она: Подумать только! Неужели он? Рембрандт!
Д-р: Я сделал это! Сделал!
Появляется Саския
Саския: Как вы сюда попали? Что вам здесь нужно? Кто вы такие?
Он: Мы? Да... Евреи мы. Из Харькова. Нет. То есть из Германии.
Саския: Позировать?
Она: Это точно. Я всё не знала, как называется наше состояние. Конечно! Мы позируем! Всегда...
Д-р: Ха... Как это точно!
Саския: Что-то я вас не припомню. Из какой вы картины? (Доктору) А-а-а... Блудный сын!
Д-р: Вот оно... То самое... Конечно! Наконец-то я дома. Мы с вами попали в нужное время и нужное место. Блудные дети вернулись в отчий край, откуда ещё так далеко до страшного ХХ века, до его лагерей, газовых печей. Давайте забудем всё и поживем ещё лет триста.
Она (отводит мужа в сторону и шепчет. Оттуда доносится): ...в самый раз... сможем остаться в ве-ках ...подумаешь, кто она такая? ...у меня факультатив!..
Он: ...а я... я… у меня номенклатурная гостиная... А мой турнир..! Травматологический!
Она: Международный.
Он: А театр!.. Театр!..
Она: Азохенвей театр...
Рембрандт (просыпается): Что? Что такое?
Он: Мой театр! А книгу! Книгу вы мою читали? "От жажды умираю над ручьём".
Рембр: Врёшь! Это Франсуа Вийон! Я знаю!
Он: А второй турнир! А третий!
Она: Absatz! Григорий... А пятый... А десятый... Приехали...
Он: Всё это я! Я! Только я! Я должен быть в вашем "Ночном дозоре". Вот это мои аплодисменты! (Включает магнитофон) Я самый заслуженный! (Гром аплодисментов) А это её аплодисменты. (Гром аплодисментов)
Рембр: А эта фру? Она кто?
Он: Редактор! Главный редактор!
Она: У меня факультатив!
Саския: Был!
Она: Возьмите меня на свои коленки. (В сторону Саскии) Кто она такая? Подумаешь... (Выдирает из рук Саскии курицу. Усаживается на колени художника) Я напишу о Вас в нашей газете, на второй странице.
Он: На первой! (В сторону) Дура...
Она: На первой! Мы устроим вашу выставку в "Красном Кресте".
Саския: Пошла прочь, бесстыжая! (Забирает свою курицу)
Рембр: (Саскии): Кто это? Откуда?
Саския: Из Харькова. Евреи.
Рембр: О-о... Это меняет дело. Из Харькова!..
Д-р: Вам известно?
Рембр: Что вы? Кто же не знает... Такая честь! (Берет кисть и начинает подправлять картину. Картина постепенно преображается. И уже "Она" восседает на коленях художника) Вот. Всё.
Она: Это справедливо.
Саския: Что ты сделал? Харменс... А наша любовь? А Титус?
Она: А перловый суп? Слабо?
Рембр: Боже мой... Я уже кое-что слышал об этом. Суп из жемчуга. И вы могли бы...
Она: Слабо!
Рембр: Вот вам отборный жемчуг из Индии. (Протягивает мешочек)
Он: Ого!..Круто!
Она (берёт мешочек): Жду вас к обеду в 16 часов.
Рембр: Я буду... Обязательно! Неужели из Харькова?
Он: Да.
Рембр: Круто! Да?
Она: Или.
Рембрандт уходит.
Он: Ну и лох! Жемчуг за перловый суп…
Она: А ты, главное, помалкивай. У меня уже есть мысли на сей счет. Einundzwanzig... Доктор, нам предоставляется уникальная возможность осуществить связь времён и поколений. Vierundsiebzig... Жемчуг – направо, перловку – налево.
Д-р: Ни в коем случае! Никакого вмешательства! Это должен быть совершенно чистый эксперимент!
Он: Не боись... Всё будет сработано чисто. Совершенно. Отправьте меня на минуточку в "Plus".
Она: Если ты уже будешь там, то сдай бутылки.
Д-р: Через мой труп!
Он: А куда его сдавать? (Замечает на столе колокольчик. Звонит) Какой чистый тон...
Саския (входит): Харменс?..
Она: А, кстати... Милочка, как там Вас... Мне нужна морковка, картошка и побыстрей! Маэстро ждать не будет.
Саския (в обалдении): Маэстро... Картошка... Следующий завоз ожидается только через два месяца.
Он: Как это? Два месяца..?
Саския: Из Америки, однако.
Она (мужу): Заодно и картошку прихватишь. Какие перспективы... Однако... Доктор, Вы гений!
Д-р: Должен Вас предупредить, что прямое вмешательство в исторический процесс может непредсказуемо изменить жизнь. Вы играете с огнем!
Она: Знайте же, что прогресс ничто не остановит!
Д-р: И мой труп?
Она: Вы себя переоцениваете, доктор.
Саския: Доктор... Конечно! Van Tulp! Так это вы ему позировали?
Д-р: Когда? Где?
Саския (подходит к экрану): Так вот же. "Доктор van Tulp в анатомическом театре".
На экране появляется картина
Д-р: Господи... Выуверены?
Саския: Одно лицо.
Д-р: Мой труп?
Она: Чего тогда беспокоиться, если это уже было.
Д-р (у экрана): А что? Я здесь ещё вполне.
Саския (Лене): А вы... Вы... Оставьте Харменса. Бога ради. Ради всего святого! Ради Харькова!
Он (берет в руки бокал): Это невозможно. ...Смотрите! (На экране Рембрандт с Леной на коленях.) Теперь это останется в веках!
Саския: Останется... В веках...
Она: В веках!
Издалека слышен вой. Он нарастает. В комнату вваливается совершенно ошалевший, одичавший Турист. Босиком.
Турист: Где я? Скажите, это Париж? Нет? Антверпен?
Он: Нет.
Турист: Вы говорите по-русски? Слава богу!
Д-р: Боже! Уже и сюда добрались. В XVI век. Везде они!
Турист: И вы? Куда я попал?
Саския: Вы находитесь в доме художника Рембрандта Харменса Ван Рейна.
Турист: Брюссель... Конечно! Я отстал от группы...
Она: Вы в Амстердаме.
Турист: Конечно! Я заблудился в этом квартале. Какие отвратные женщины. Все. Не оторваться. Я просто потерял счёт времени.
Д-р: И знаете, насколько?
Турист: Насколько?
Д-р: Лет эдак на четыреста.
Он: Так было интересно?
Турист: Это что-то...
Она: Его можно понять. Первый раз в Амстердаме.
Рембр (в дверях): Сюжет, достойный кисти великого мастера. На колени!
Турист: В каком смысле?
Рембр: В смысле на пятки глянуть.
Турист: Меня будет писать сам Рембрандт...
Рембр: Какой типаж... Мольберт! Кисти! (У экрана. Постепенно из нерезкости появляется картина)
Саския: Ave Maria grazia plenа...
Она: Не лепо ли вы бяшете...
Он: Возвращение блудливого сына.
Рембр: Блудного.
Он: Так ведь из квартала Красных фонарей.
Рембр: Теперь всё. Я всё сказал.
Д-р: На века.
Саския: А как же я...
Она: Упустила... С перловым супчиком вместе.
Рембр: Кстати. Когда же обед? Который час?
Д-р: Какая уже разница... Который час? Который век? Я понял. Главное – это неуловимое, это аромат эпохи.
Она: Особенно аромат перлового супчика. Как Вы правы!
Он: Это что-то...
Рембр: Уже половина четвертого.
Саския: У меня ты всегда обедал вовремя.
Рембр: Ещё полчаса. И я вас выпишу из всех своих картин.
Он: Хана. Мы пропали.
Она: Ещё целых полчаса. У нас там осталась целая кастрюля супчика. Доктор! Вертайте вперёд! Всё в ваших руках. Вы должны оставить нас в веках. Справедливость должна восторжествовать. (Рембрандту) Вы не против небольшой прогулки?
Рембр: О чём речь?
Она: Речь идёт просто об обеде.
Рембр: Всего-то? Главное – это распорядок дня.
Д-р (в сторону): Или века. (Начинает колдовать над кастрюлей Саскии) Теперь сахару!
Саския: Сколько?
Д-р: Давай-давай! Не жмись. Для вас стараюсь. (Совершает нужные действия).
Грохот. Затемнение. В темноте слышны реплики:
– Там кто-то убивает своего сына!
– Бородино! Час от часу не легче!
– Там Перекоп! Срываемся!
– Ой, Беломор-канал! Мама...
– Где мы? Караул! Курская дуга!
– Завал... Приехали...
Звенит телефонный звонок
Она (берёт трубку): Да! Выскочка! Так ей и передай! Да я раньше неё сюда на три месяца приехала...
Конец первого акта
II Акт
Звенит телефонный звонок.
Она: Да! Выскочка! Так ей и передай! Да я раньше неё сюда на три месяца приехала! А место путцфрау ещё свободно? Да? Скажи, что придёт одна. С дипломом? Бери выше. Жена художника. Саския. От меня. И вообще, теперь я закручу такое, что все лопнут! Нет... Нет... Я не могу... А, ладно, только больше никому. Могила... Я открываю
Академию художеств.
Он: Вот даёт! Ты слышишь?
Д-р: Как всегда, впереди планеты всей. А что? Считаю, что дело перспективное. Академиков и докторов у нас – что тараканов. Только последний ленивый так не обозвался.
Он: В самый раз загнать их в стойло и начать доить.
Она: (продолжает беседу по телефону)...И картинную галерею. А что? С таким мастером, как у меня... Ну, Рембрандт, чистый Рембрандт. А я не шучу. Что? Хорош врать? А вот это ты зря! (Бросает трубку) Ну, мальчики, теперь держитесь. У меня план.
Д-р: Как всегда.
Он: Уже слышали. Академия, галерея, ООН, Юнеско.
Она: Бери выше! Готовь рекламу! Аукцион: "На коленях у Рембрандта". Звучит?! Общество с ограниченной ответственностью.
Д-р: Может, лучше с безграничной безответственностью?
Она: Нечего иронизировать. Это будет супер - аукцион. Какой миллионер устоит перед просьбой своей жены остаться в веках? Саскией на коленях у Рембрандта. Отстегнёт, непременно отстегнёт!
Д-р: Сколько же их будет на коленях?
Она: Одна в месяц. Больше и не надо. Такой портрет сейчас тянет на 100 миллионов долларов.
Он: Но это невозможно! А социал?
Она: Ты что? Того? Не врубаешься. Миллионов! Сто! Долларов!
Он: А чтоб не уходить?..
Она: Нет! С меня хватит! Это я уйду! Всё в своей жизни прогавил, и сейчас не даёшь мне развернуться. Этого хватит нам и нашим внукам.
Он: Точно. Разведёмся. Я останусь на социале, а ты на своих миллионах.
Она: А зачем ты мне тогда?
Он: Так я же твой муж.
Она: Да я за эти бабки оторву в два раза моложе и в два раза выше.
Он: Всю жизнь только и слышу – «деньги», «деньги»!
Она: Всю жизнь только и слышу – «нет денег», «нет денег»...
Д-р: Где Рембрандт?
Она: В старом городе. Рисует портреты.
Д-р: Суп готов?
Она (заглядывает в кастрюлю. Крышка выпадает из рук): Что это? Там компот!
Он: Кошмар... Кошмар, девочки...
Д-р: Я, кажется... А я предупреждал! Любое вмешательство чревато! Компот... Это только начало! Я не удивлюсь... (Подходит к окну. Смотрит на улицу) Где мы? (Читает) Парикмахерская. Универсам. Пельменная. Там всё на русском!
Она (подходит к окну): Ночь, улица, фонарь, аптека...
Д-р: Это Германия?
Он (берёт в руки газету): И здесь. (Читает) Сегодня на утреннем заседании в Бундестаге выступил канцлер Германии Леонид Якубович... Завал...
Появляется Рембрандт. Звучит разудалая русская кадриль. Он в картузе с цветком.
Рембр: Вот! Мой первый гонорар. Триста рублей. Это сколько?
Он: Это кошмар.
Она: В рублях...
Рембр: Где моя Саския?
Она: Пуцает.
Рембр: Что такое «пуцает»?
Она: Это интегрируется в этой жизни. Утверждается.
Рембр: Я тоже хочу утвердиться.
Она: Пожалуйста. Сколько угодно.
Турист (из зала): Иду я. Веду! (Подымается на сцену с женщиной) Вот. Готова позировать на коленях. Сюда. (Пристраивает её на колени к Рембрандту. Отходит для фотографирования)
Рембр: Где моя Саския?
Он: Чем эта плоха? Сюда.. (Пристраивает ладонь художника на талию женщины. Затем бокал оказывается в другой руке) Выше стропила, плотники! Замерли!
Турист фотографирует их на Polaroid.
Турист: Кайф! Клёво!
Женщина: На века?
Он: Навеки.
Через минуту Турист вручает ей готовую карточку.
Рембр: И это надо было всю жизнь биться в муках...
Д-р: Когда всю жизнь работаешь на свое имя – потом оно работает на тебя.
Она: Следующая... У вас есть уникальная возможность остаться в истории. Фирма с ограниченной ответственностью предлагает: целительные свойства коленей мастера. Лечат от бесплодия, вы незамедлительно выйдете замуж. Вам будет сопутствовать всяческий успех в ваших делах! Фортуна не ждёт!
Д-р: Здесь нечего раздумывать и скупиться. Всего-то за тысячу рублей...
Рембр: Это много? Это сколько?
Он (рвётся к Рембрандту): Я... я хочу! Мне надо от бесплодия!
Рембр (в ужасе): Е... Езус Мария... Прочь!
Он: Творческого бесплодия, Харменс! Вот уже четыреста лет, как я не брал перо в руку. (Пристраивает руку Рембрандта к себе на талию) И ещё хочу я незамедлительно замуж.
Она: Опомнись! Охренел? Что ты такое говоришь!
Д-р: Вот-вот... Это мстит ваше вмешательство в будущее. Компот, русский язык, рубли... Теперь это несчастье...
Он (млеет на коленях): Это такое счастье, доктор!
Она: Ты бы лучше успешность в делах заказал!
Он (воркует): Чего ещё желать мне...Был бы любимый рядом...
Турист (фотографирует): Снимаю.
Саския (появляясь): Нет! Харменс! Ты не дождался меня...
Рембр: Спаси меня, Саския! Что они сделали со мной, моими картинами! (Забирает у Туриста фотографию и протягивает её Саскии) Пока ты там утверждалась. Интегрировалась...
Саския: Если это так называется. Я... Я... Я полы мыла, Харменс.
Рембр (окружающим): И это ваше будущее?
Она: Это наше настоящее.
Раздаётся крик муэдзина, призывающего на молитву. Он и Турист опускаются на колени и начинают бить поклоны на восток.
Д-р: Только не это...
Он: Это и только это, доктор. Аллах акбар! Аль Кабба!
Звучит ария из оперы "Запорожец за Дунаем" – "Теперь я турок – не казак".
Д-р (Ей): Аль дурак?
Турист: Аль дундук?
Д-р: Аль мудак!
Она: Эй, кто-нибудь? Доктор, сделайте же что-нибудь!
Д-р: А что я могу сделать? И это ваше будущее.
Она: Господи, что нам делать?
Б-г (Голос. Гремит гром, поют птички): Servus! Вот и я... Как обещал. В последний раз. Только би...кицер.
Она: Ой... Вот так... Сразу...
Он: Здоровья... Чтоб пожить ещё... Чтоб супчику... Супчику перлового откушать!
Д-р: Харьков. Харьков чтоб стал, наконец, столицей! (Расчувствовавшись, вытирает слёзы и покидает сцену)
Автор: Пока лифт поднимается, чтобы забрать и доставить вниз нашего удивительного посетителя, надо кое-что уточнить и прояснить в будущей истории еврейского народа, от которого произойдут четыре колена. Колено Нобелевских лауреатов, колено Героев Советского Союза, колено банкиров и колено госсекретарей. И заселят они всю землю, и заживут на ней счастливо и вечно.
Турист: Хочу заблудиться ещё хоть раз в красном квартале Амстердама...
Б-г: А ты, Рембрандт?
Рембр: А что? Мне здесь нравится. Ты же знаешь... А что? Буду рисовать в Altstadt’е. Всё-таки стойкий доход.
Саския: Где Харменс, там и я.
Б-г (Лене): А ты, женщина?
Она: Убери его с колен Рембрандта. Оставь его настоящим мужчиной.
Б-г: Abgemacht!
Он пересаживается на колени Саскии. Затихает. Все тихо на цыпочках покидают сцену. Только Рембрандт остаётся у экрана. Делает кистью мазки по экрану.
Саския (Григорию): Иди сюда, мой маленький. Поплачь... Поплачь... (Гладит Григория по голове)
Он всхлипывает.
Саския: Ох, знаю, знаю. И век твой жестокий. Знаю, как трудно быть евреем... Турком... Эскимосом... Русским... И вздорный ты, и слабый... Ты – человек. Спи, мой мальчик... Всё ещё у тебя будет. Только бы не было, что уже было.
Б-г: (Григорию): И держись социала до последнего. (Рембрандту) А ты пиши, пиши. И останется после тебя ещё одна великая картина, твоего "Ночного дозора" достойная. У меня всё. Мир вашему дому. Шалом.
Рембрандт один у экрана. Увлечён.
Автор: (подходит к экрану): Гаснет свет, и постепенно из нерезкости проявляется картина, знакомая до боли, в которой одни лица заменены лицами академиков, докторов, литераторов Земли Северный Рейн-Вестфалия, выходцами из бывшего Советского Союза. И останутся они в истории и пребудут в памяти людской.
На экране "Запорожцы пишут письмо турецкому султану" с лицами местных знаменитостей. Все участники спектакля выходят на сцену, обступают Рембрандта, его картину и аплодируют ему. Рембрандт кланяется. Затем берёт стул. Садится на авансцене. Хлопает выразительно по своему колену.
Рембр: (в зал): Теперь дело за вами, господа! Ко мне! Сюда! Самое безопасное место, господа! Только на моих коленях сможете вы найти желанный покой и отдохновение от житейских невзгод, здесь сбудутся все ваши самые затаённые желания, останутся в той прошлой жизни страшные диагнозы и воспоминания о безумном прошлом и непредсказуемом будущем. Здесь не нужны вам ни звания, ни награды. Здесь всегда детство, свежий морозный воздух, скрип снега, первый робкий поцелуй, звуки танго на школьном вечере и любовь и жизнь без конца. (Поднимает бокал)
Автор: Вот уже четыреста лет искрится солнце в этом бокале. Четыреста лет счастлива Саския на коленях у Рембрандта. И счастлива, счастлива безмерно. Кто следующий, господа?
2003
Parvenu выскочка
DieScheise дерьмо
DerArschloch задница
DieAbsatz с красной строки
"Plus" система магазинов
«AveMariagrazia молитва
plena»
Putzen делать уборку
Abgemacht решено
Oben наверху
Wohnung квартира
Ichsterbe я умираю
Einundzwanzig двадцать один
Vierundsiebzig семьдесят четыре
Servus приветствие
Бикицер (идиш) быстро
«МАРШ, МАРШ ВПЕРЕД, СОВЕТСКИЙ НАРОД!»
КНИГА ПЕРВАЯ: "АХ, ЭТА ЖИЗНЬ ЭМИГРАНТСКАЯ НАША!" - Большая белая бабочка
- Иль перечти шампанского бутылку
- Сказ о самом невероятном предложении
- Продолжение рассказа Остапа Бендера о Вечном Жиде
- Последний денёк уходященго мира
- Mit шашкес, mit саблес, mit славный Шагал
- Ах, эта жизнь эмигрантская наша!
- А. Мисюк. Послесловие: "Ах, эта жизнь..."
КНИГА ВТОРАЯ : ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ БЛИЗ ГЕРМАНИИ
- "Majskaja notsch, lil Utoplenniza"
- Начнём сначала, начнём с нуля
- Международный поэтический турнир в Дюссельдорфе
- Галина Агаронова: aussprechen was ist*
КНИГА ТРЕТЬЯ: "ДЕРЖУ ПАРИ, ЧТО Я ЕЩЕ НЕ УМЕР..." - "Нет конца 'весёлым' переменам..."
-"Держу пари, что я ещё не умер"
"Петровская Ассамблея" в Дюссельдорфе
Hat mir gefallen?
Bewertet: 9)Kommentare (0)
dlt_comment?
dlt_comment_hinweis
Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich
Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.
Zur Anmeldung >>